Звезды князя

Башун Виталий Михайлович

– Почему ты стесняешься? Здесь не Гоблери – к полукровкам относятся нормально. Как к своим. Нас и так мало, чтобы еще считаться с чистотой расы. Сразу видно, ты – наш. Небось отец был человеком?

Видимо, моя одежда, стрижка и характерные для гоблинов жесты, которых я поднахватался в семье ювелира-хранителя, позволили этой женщине сделать определенные выводы, а я и не пытался ее разубеждать. Она мне сразу понравилась, да и в ауре, кроме доброжелательного интереса и легкой симпатии, ничего угрожающего или отталкивающего не было заметно. Остатки тревожных тонов раздражения стремительно рассеивались и вскоре совершенно исчезли.

Между тем разговорчивая гоблинка продолжала свой монолог, перескакивая с одной темы на другую:

– Ты

наверняка недавно приехал из Гоблери и не понимаешь по-градорикански. Сама первые дни, как приехали в эту страну, терялась. Хорошо, маленькая тогда была и многого не понимала. Но как же трудно было моим родителям! Они ведь тоже не понимали. По-местному. Прямо беда с этими людьми – что ни государство, то свой язык, будто им одного мало. Жадные они – эти люди. Я не про твоего отца. Он наверняка очень достойный человек. И как только тебя одного отпустил? Нет-нет. Здесь и правда лучше живется, и тебе тоже пора уже самостоятельным стать. Нечего на шее родительской до старости сидеть! Ладно. Не смущайся. У нас и полукровкам рады. Свои как-никак. А то, понимаете ли, стоит, глаза выпучил, смотрит и молчит. Не знает, как спросить. Спросил бы сразу: «Где тут парикмахерская тетушки Линь?» – тебе любой мальчишка показал бы. Ах да, ты же местный язык не знаешь! Давай-давай, заходи. Надо убрать этот провинциальный вид, а то уже и на порядочного гоблина мало похож, так и будешь ходить – не то человек, не то гоблин, не то не пойми что. Свои не признают, а чужие отвергнут. Мы тебя за полцены пострижем, побреем и массаж сделаем. Только ты расскажи, как там на родине, а то мы давно живых вестей не слышали.

– Ну я могу и полную стоимость заплатить. Мне… это… рассказывать почти нечего. – А что я мог рассказать, если в Гоблери никогда не был? – Я полгода прожил в Вильдории у дядюшки… э-э-э… – чуть не проговорился и постарался побыстрее исправиться, – у троюродного дяди жены двоюродного брата моей тети.

– Жа-а-аль. То есть не то что у дяди жены брата твоей тети, а что новостей не знаешь. Но все равно заходи. Расскажешь о Вильдории.

Меня буквально на руках затащили внутрь, усадили в удобное кресло, накинули простыню и защелкали ножницами, засыпая вопросами и тут же вываливая на мою голову, стремительно теряющую волосы, местные сплетни:

– Как там наши живут? Не притесняют? Говорят, там неплохо, но у нас лучше. Градориканцы очень терпимо относятся к разным расам, хотя, конечно, больших постов у них трудно добиться, но все же – возможно. Вон у боярина Валлского, например, управляющий хозяйством – эльф. Правда, говорят, что им самим управляет его жена, так что непонятно, кто на самом деле управляет хозяйством у Валлского. Ох уж эти эльфы! Так-то ребята ничего, но почему ихние мужики позволяют собой помыкать?! Попробовала бы я влезть в дела мужа! Моментом заполучила бы веселый вид. Да кто бы ни был, лишь бы дело делалось, да прибыток шел. А капитан дружины у Закраевского – чистокровный орк. Так что для умного гоблина всегда место найдется. Только шевелиться надо. Вон в той же Вильдории, говорят, клан старого ювелира так приподнялся, так приподнялся!.. Он и так неплохо там устроился, а потом будто бы с помощью своей внучки-умницы, которую очень любит и которая для него с ходу определяет, с кем стоит иметь дело, а с кем нет, нашел искусного мага, а уже тот придумал для него множество разных полезных вещей. Амулет чистки, стиральный бак… Ах! Один стиральный бак, говорят, такие доходы приносит, что можно всю жизнь, как мышь в сырной лавке, прожить. Или кот у молочника. Эти баки наши в Гоблери делают, а потом продают по всему миру. Но мало. Говорят, делают все больше, а все равно не хватает. Ах, нам бы такой бак! Представляешь, сколько стирки в приличной парикмахерской?! Тебе очень повезло, что ты к нам попал. Прошел бы чуть дальше, так у этой дуры ФунВыньАнь белье стирают только после десятого клиента! Сам небось понимаешь, какая там грязь! Но на всех не хватает. А? Что? Нет, не

грязи, конечно. Ха-ха. Тоже сказал. Стиральных баков! Купцы записывают желающих в очередь. А цены та-а-а-кие загибают! Нам-то самим стирать некогда, а прачки столько запрашивают… но мы считаем, что чистота – это главное…

Под непрерывное щебетание тетушки Линь я немного успокоился и уже с любопытством стал поглядывать в окно. В перспективе был виден короткий тупик, куда я случайно забрел, мощенная булыжником дорога и деревянные аккуратные двухэтажные дома по сторонам. Каждый был снабжен высоким крыльцом и резными перилами, и почти на всех висели те или иные вывески: шляпы, штаны, бублик. Кругом чистота и порядок. На первый взгляд столица варваров производила приятное впечатление. Взгляд был на самом деле первым, поскольку только сейчас я стал смотреть на город, а не на Любовару или ее печальный образ в голове.

Мое внимание привлекло появление на перекрестке трех людей в форменной одежде боярской дружины. Двое рядовых и… знакомый мне сержант. Именно он расплачивался в ресторанчике по приказу Любовары, от него я получил деньги и многообещающий взгляд.

Нет. Ужасно романтичных и гордых жестов, наподобие: уйти не оглядываясь, оставив деньги на столе, или демонстративно отдать их халдеям, или резким движением, гордо задрав нос, смести со стола на пол… или еще какой чуши, я делать не стал. Сгреб и положил в карман. Слишком хорошо я знал, как трудно они достаются. Гордая боярыня, оказавшаяся всего лишь мелкой и неумной мстительницей, явно в жизни не заработала своим трудом ни одной медяшки. Она думала, что унизила меня своей выходкой. Ничего подобного! Себя она унизила! Поймет ли она когда-нибудь это? Надеюсь, но не уверен.

Как все-таки мелко с ее стороны натравливать на меня своих слуг. Ведь явно меня ищут – тут и ауру разглядывать не надо. Напряженное внимание и пристальный взгляд по сторонам говорят лучше любых магических эманаций. Даже если не сама отправила слуг, а ее папаша или мамаша проявили инициативу – ничего это не меняет. Могла бы и остановить. А раз не остановила, значит, одобрила.

«Лепестки нежности осыпались жеваной бумагой в грязь, солнце любви, окрасив напоследок хмурые тучи обиды в кроваво-красный цвет, закатилось за горизонт, и тьма непонимания воцарилась между нами».

Можно и так выразиться, да не охота. Все проще. Сколько я навидался аристократок во дворце?! Были и умницы, и красавицы, и умные красавицы, и красивые умницы. Старинных и не очень родов. Кто-то из них нравился мне больше, кто-то меньше. Со всеми я расстался без сожалений и душевных терзаний. Мы получили друг от друга… или не получили, всякое бывало… то, что хотели, и разбежались. Любовара просто стала в один ряд с этими бывшими. Затерялась в толпе. И не более того… Во всяком случае, я надеюсь, что это так.

Чуткая гоблинка заметила мой напряженный взгляд в сторону троицы охранников и сделала, в общем-то, правильные выводы:

– Тебя, что? Уже ищут? И что ты успел натворить?

– Я… э-э-э… загляделся на красивую девушку…

– А она была боярышня, и ты не поклонился, охрана заметила и решила тебя наказать за непочтительность, а ты убежал. Так ведь?

– А у вас обязательно надо кланяться боярам?

– На самом деле нет, но иногда попадаются спесивые. И даже не столько бояре, сколько их слуги. Правильно, что убежал. Могли и попинать. Но ты бы так и сказал, что не понимаешь по-местному… Ах! О чем я? Ты же не понимаешь…

– Мне что-то сердито говорили, но я не понял, – решил я поддержать версию парикмахерши, – тогда тот стражник рассердился, схватил меня за рукав, я его пнул и… убежал. Теперь, наверное, ищут.

– Не бойся. Сейчас мы тебе тончик положим для правильного цвета лица… Вот та-а-а-ак. Глаза немножко подведем… Ага. Готово! Настоящий красавчик. Прямо чистокровный гоблин. В тебе явно много от матери! Ну вот и все. С тебя семьдесят четыре медяка. Можно и вильдорскими. Они идут наравне с нашими.