Звезды на дисплеях
Шрифт:
Грудь, однако, жжёт от попадания луча бластера, нет, это было во сне. Я просыпаюсь, но грудь действительно жжёт. Какой же я растяпа! А вдруг медаль радиоактивна и теперь я умру от лучевой болезни! Выдёргиваю медаль из-за ворота за нитку, подношу к окошечку дозиметра скафандра. Ничего не меняется, артефакт имеет радиоактивность окружающей среды. Но, ведь жгло! Наверно, просто раздражение от пыли, аллергия.
Делаю то, что нужно было сделать вчера: протираю медаль влажной салфеткой, и с такой же салфеткой в руке лезу себе за ворот, с трудом достигаю нужного места и протираю там кожу. Впрочем, жжение уже прекратилось. Запускаю трофей на
Меню, правда, однообразно, но есть нужно. Жаль, я так и забыл залить в термос кофе, сейчас бы выпил с удовольствием, а то, что-то никак толком не проснусь. Апельсиновый сок кончается, конечно, первым, остаётся одна вода. Климатизатор сигнализирует о том, что первый баллон дыхательной смеси на исходе и просит разрешения подключить очередной. Разрешаю, первый баллон ушёл быстрее, чем за сутки, но так и должно быть: беготня, заполнение "юрты", много воздуха ушло на заправку скафандра. А скафандр по экономичности не идёт ни в какое сравнение с климатизатором: выпускает наружу смесь с ещё не выдышанным полностью кислородом. Пожалуй, на несколько экспедиций в гости к Рапторам мне смеси всё же не хватит, придётся ограничиться ещё только одной.
Интересно, как там Серёга? Вот бы связаться с ним и поговорить! От входа в пещеру связь может и получиться, место высокое, а до его лагеря километров пять-шесть. Правилами это не запрещено, а значит – разрешено.
Очередной поход в гости к динозаврам не приносит особых сенсаций, правда, я нахожу несколько закрытых дверей, которые не поддаются моей кирке. Да два тоннеля оказываются плотно перегорожены шлюзами, открыть которые тоже не представляется возможным. Что там за ними – остаётся только гадать. А вдруг ангары, заставленные планетолётами на неизвестном науке принципе? Или, вообще, звездолёт, заправленный и готовый к старту?
Я объясняю разошедшемуся воображению, что если там и есть нечто подобное, то вряд ли оно сохранилось лучше, чем то, что я уже видел.
"А при абсолютном нуле?" — не утихомиривается воображение. При абсолютном нуле – пожалуй. Только, чтобы его, этот нуль поддерживать, тоже нужны холодильники и источники энергии…
"Да, уж…" — воображение сдаётся под напором научного анализа.
Выйдя из пещеры, я пытаюсь связаться с Серёгой, но наш 16-й канал молчит. Мне почему-то становится тревожно, я нахожу удобный подъём и взбираюсь на плоскогорье. Зову снова, несколько раз перехожу с места на место, обычно это помогает найти наилучшую позицию для установки связи, — в ответ тишина, точнее ровное шипение снятой с шумоподавителя станции.
Сканирую весь диапазон, но только на одной частоте слышу переговоры, кажется на хинди или урду. Даже не переговоры, я слышу только пилота заходящего на посадку. Так и должно быть. Но почему Серёга не отвечает? Правда, может быть, его далеко высадили, успокаиваю я себя. Или трасса экранирована горами. Тем не менее, возвращаюсь в лагерь в подавленном настроении.
Вспоминаю, что Серый говорил о каком-то предчувствии. Машинально обедаю и решаю подремать, лимит на путешествия по моим расчётам уже исчерпан. Видимо я сильно устал и сплю до самого ужина. Мне снятся нехорошие сны. Во сне приходит Серёга и говорит: "Больно мне Вася, знал бы ты, как это больно!"
"Где больно?" — спрашиваю и тут же просыпаюсь. Однако сон уходит не полностью: в голове по-прежнему звучит тихий Серёгин голос: "Больно… больно ногу". И это не по рации.
Кажется, уже глюки начинаются.
Наверно, это были всё же галлюцинации, не зря же доктора на осмотрах всегда завуалировано интересуются насчёт наследственности и голосов в голове. Вот они голоса, в чистом виде! Успокаиваю себя, решаю, что появление этих дурацких видений следствие волнений и переутомления, последних полутора суток. Почти успокоившись, ужинаю, произвожу необходимые гигиенические процедуры и ложусь спать. Сплю спокойно без Рапторов и прочих кошмаров.
Утром оказывается, что второй баллон ещё не кончился. Осталось примерно пятнадцать процентов смеси. Не сходить ли ещё раз в пещеру? Вряд ли я ещё скоро попаду сюда. Подумав, решаю, что не стоит. Конечно, там под пылью на каждом шагу могут лежать разные медальоны и прочие артефакты, но это уже дело археологов.
С неожиданным аппетитом завтракаю, оказывается даже в колбасках можно найти некоторый пикантный вкус. На запивку, правда, только вода. Осталось полканистры. Это тоже норма к исходу вторых суток.
Решаю сходить "проветриться". В "юрте" скучно, лежать надоело, того и гляди начну "поправляться", как предрекал нам сержант. Чтобы сэкономить воздушную смесь, отключаю климатизатор и некоторое время "вырабатываю" кислород: пускай через шлюз уходит бедная смесь, мне спешить некуда.
На "улице" всё так же светит Солнце, оно заметно поднялось над горизонтом. Земля всё так же в зените, а куда она денется? Только её серп стал немного уже. Решаю послушать эфир и включаю рацию на сканирование. На 66-м канале что-то слабенько пиликает и жужжит и вдруг срабатывает цифровой декодер:
"Тревога! Принят сигнал бедствия!" — орёт у меня в шлеме аварийный оповещатель. Через несколько секунд мне удаётся отключить звук, но красная метка на дисплее продолжает мигать.
Пытаюсь взять пеленг на аварийный передатчик, но сигнал очень слабый и пеленг получается расплывчатый. Похоже, идёт со стороны плоскогорья. А вдруг это мой передатчик случайно сработал? Да нет, с такого расстояния сигнал был бы ломовой, а пеленг чёткий.
Наверно приходящий сигнал отражается от скал. Значит, нужно опять залезть наверх и тогда удастся взять правильное направление. Спешу к Рапторовой лестнице – это самый быстрый путь наверх, хоть и более длинный, миную пещеру и взлетаю на плоскогорье. Тут сигнал очень силён и я чётко беру пеленг. Почему-то я ожидал этого: сигнал идёт с предполагаемого мною направления на Серёгин лагерь. Переключаю рацию на 16-й канал и слышу срывающийся голос своего товарища:
— Всем, кто слышит, мэйдэй, мэйдэй, мэйдей!
Аварийный сигнал идёт с того же направления.
— Серёга! — ору я в ответ. — Я тебя слышу, что случилось? Нога?
— Вася? Это ты? Откуда ты узнал про ногу? Да, я её сломал, еле доковылял до "юрты", сознание терял чёрте сколько раз. Врубил аварийку вчера вечером, а вообще, точно не помню. Ответа пока нет. А сегодня у меня ещё и последний баллон оказался пустой.
— Как пустой, почему?
— Не знаю, он последний подключился. Я в сознание пришёл, а в нём только пять процентов смеси. Даже скафандр почти не зарядился.