Звёзды на развес
Шрифт:
Но всё равно осадок остался после встречи.
Увидела – и сразу вспомнила, как он приходил с цветами, ждал меня в подъезде. Как мы целовались с ним возле кинотеатра.
О-о-о, началась, блин, ностальгия! До самой работы, что ли, про него теперь думать? Вон любого сейчас можно охмурить в новых-то сапогах. Лилового цвета… Это какая-то удача прям! Со скидкой в семьдесят процентов, итальянские. Велюр.
Пришлось выложить за них три четыреста. Но они того стоят. Скрытая платформа, удобный подъём. В «Кари» таких точно не найдёшь. Молодец
Я не поехала в центр. Решила свернуть на Фрунзе. И вот же, встреча с бывшим! Наверное, это что-то значит. Надо будет посмотреть свой гороскоп на сегодня. Или спросить у Иришки.
Жмурюсь мартовскому солнышку. Настроение как-то сразу поднялось. У меня есть сапоги. Макс проводил меня до остановки. На работе надо быть через два часа. Я ещё успею поесть.
Глава 4
Солнце пробивается через занавеску. Выходной. Какое счастье, что не нужно вставать рано. Ни в колледж, ни на работу, ни даже к Ирке ехать, чтобы её спасти от Марата или от мозоли. Может, Макс позвонит? Он вчера обещал, что выйдет на связь.
Телефон. Там только три пропущенных от мамы.
Точно! Я же пришла домой, а она уже уехала. И мы так и не поговорили.
Надо узнать у отца. Наверное, они что-то обсуждали. Но, как обычно, не со мной.
Папа уже заваривает чай на кухне. Жарит себе яичницу. И нарезает бутерброды с ветчиной, пока мать не видит. Она на завтрак делает кашу. Но мы с отцом её не едим.
– Папа, доброе утро! Я сейчас займу ванную.
– Хорошо, только ненадолго. Нам нужно решить, что делать со вчерашней историей.
– А что? Я увидела направление. Поняла, что мама налаживает внешность и личную жизнь. Вместо того, например, чтобы мне помочь. И я ей прямо об этом сказала. А она…
– Кася, сядь. У мамы была операция.
– В смысле? Уже? Так размер такой же остался.
– Сядь, говорю. Это не то, о чём ты подумала. Направление было липовое. Мы просили врача поставить маммопластику, чтобы на работе ничего не заподозрили. У неё там уплотнения. Было подозрение на онкологию.
– Что? – я сажусь на стул и не верю услышанному.
– То. Две недели назад её обследовали. Сейчас всё в порядке. Тебе говорить не стали. Боялись, что ты расстроишься. А у тебя сессия, работа.
– Какая сессия в феврале? Я уже её закрыла.
– Всё равно. Короче, сейчас ты всё знаешь. Извинись перед матерью. Она будет после десяти. Можешь торт купить. «Наполеон», она его очень любит.
– А шаров ей не купить воздушных? Пап, я, вообще-то, ваша дочь. Почему вы мне не сказали? И она меня ударила, как будто я Арчи. Она его поводком лупит. И меня. Это нормально?
– Кася, ты её оскорбила. И кстати, погуляй с Арчи. Вон он, лежит под столом, как прибитый.
– Сам погуляй. Я пошла зубы чистить.
– Кась, ты неправа. Поговори с мамой.
Я хлопаю дверью. Включаю воду. Слёзы капают в раковину, которую давно пора
Мама, и правда, последние дни была сама не своя. Часто спала. Ходила постоянно закутанная. В водолазке этой с горлом.
Я должна была догадаться, что что-то не так. Почему они мне не сказали? Я для них совсем маленькая? Главное, как смену в двенадцать часов отпахать, так ничего, взрослая. Кася, найди себе работу. Вынеси мусор. Погуляй с Арчи.
А как что-то серьёзное, даже не говорят. За дуру меня принимают.
Я умываю лицо. Глаза всё равно красные. Откручиваю тюбик «Колгейт». Достаю щётку.
«Время пострелять, между нами пальба-пау-пау-па-па», – опять Ирка звонит. «Любимка» моя, вот не до тебя сейчас. Ещё зубы не чищены, а уже такие новости с утра. Расскажу ей потом всё.
***
Всё-таки решаю погулять с Арчи. Он бегает по двору, как заведённый. Я единственная в семье, кто спускает его с поводка. Перчатки снова дома оставила.
Завтрак получился так себе, конечно.
Я грею руки своим дыханием. Думаю про Макса.
Нет, ну с точки зрения логики всё верно. У него бабушка с дедушкой оставили им квартиру, а сами уехали жить в Симферополь. Родители тут же перебрались в другой район, Макс с ними. И он же не будет ездить ко мне после учёбы два часа по пробкам. Он на стоматолога учится, у них там вообще завал. Объяснил мне всё это, я тогда поняла.
Но была надежда, что он появится. И вот эта встреча вчерашняя. Он всё такой же красивый, высокий, в своём пальто чёрном. Видимо, с отцом ходил выбирать оправу для очков. Я видела, что тот ждал Макса возле машины. И выходили они из оптики. Как же хочется всё же с ним поговорить подольше.
Но, видимо, не судьба.
Арчи сделал большую кучу. Я затыкаю нос. И подхожу к нему с пакетиком. В нашем городе принято убирать за животными.
Этот лохматый убегает и дальше играть во дворе. Я остаюсь наедине с кучей. Нагибаюсь и ровно в этот момент слышу знакомый голос:
– Кася, тебе помочь?
– Макс? Да, конечно. Ты не мог бы? А то меня сейчас вырвет. Правда, извини, что прошу, но… ты же знаешь мою реакцию на запахи. А что ты тут делаешь?
Максим ловко управляется с пакетом. И идёт к мусорке. Я иду за ним и кричу: «Арчи, иди сюда!» Пёс подбегает и прыгает на Макса.
– Хороший мой, Арчи. Ар-р-рчи, красавец! – трепет он его по голове.
Я опускаюсь на скамейку рядом. Вспоминаю, что глаза я ещё сегодня не красила. Позорище. Вот так выйдешь на улицу с псом, а тут Максим.
– Кась, я тебя вчера увидел и понял, что погорячился. Да, действительно, мы сейчас живём на разных концах города, но можно что-то придумать. Может, ты будешь приезжать ко мне? Я оплачу такси. Или отец может после работы заезжать за тобой на машине.
Я кривлю рот.
– Ма-а-акс, ты серьёзно? Ты для этого сюда ехал через весь город? Мы же это обсуждали в тот раз. У меня работа два через два.