Звезды над урманом

Борисенко Олег

– Слушаюсь, Валихан. Я исполню твою волю. Только разреши заехать на обратном пути к старому Еркену, а тебя пригласить почетным гостем на мою свадьбу.

– Я рад, что ты пускаешь корни на нашей земле. И обязательно буду у тебя почетным гостем. Ты берешь замуж невесту небогатую, но дочь лучшего батыра в прошлом. Еркен ходил в походы с моим дедом Уалиханом и не раз спасал его от смерти, – обняв Исатая, проговорил Валихан.

***

– Ты почто, дурень, меня гладишь?! – заорал среди ночи вогул, испуганно откидывая лапы кузнеца.

Кузнец сел и, прогоняя остатки сна, огляделся:

– Тьфу ты, черт окаянный! Да пошел

бы ты в баню со своим снадобьем лешачим! Баба голая пригрезилась. Лезет ко мне. «Хочу, хочу», – ласково шепчет. Вот и лапанул я тебя за задницу, Василиса ты моя Прекрасная.

Кузнец поднялся, накинул на плечи овчинный кожушок:

– Пойду-ка я в кузню дурь молотом выколачивать.

Глава 31

Великая река Обь гнала шугу. Ледяные торосы наползали друг на друга и под воздействием холодов застывали по руслу в самом изощренном виде. Малые речки уже давно закрылись. Обские могучие воды, устремившиеся к Серверным морям, казалось, были непобедимы. Но любоваться этим величием у Угора и Архипа не было времени. Пока лед на притоке еще был не очень толстым, они долбили его пешнями, устраивали завесы-запруды, ставили морды.

Архипу в капкан уже попалось пара соболей и несколько колонков. Только вот с зайцами не ладилось. Следы были повсюду, а собаки нагнать не могли, да и кузнец набегался до седьмого пота.

– А ты не ухлестывай за зайцем, он сам к тебе прибежит, – качая головой, наставлял его вогул, разглядывая мокрую спину друга.

– Да уж больно проворен, черт, коль в петлю не залезет, не угнаться за ним.

– А собаки тебе на что? Пусть они гонят его, покамест на круг не встанет и опять мимо тебя пробегать будет. Он ведь по своему следу бежит. И собака, и лиса не помогут понять, далеко от них заяц или нет. А коль не могут определить, бегают, пока не надоест, да бросают охоту. Ты сиди себе под березкой, пока он мимо вновь не побежит. Потом палкой кидай по лапам, а там собаки его уже в оборот возьмут.

Утром проснулись от странного шипения.

– Зайка серенькай, зайка беленькай! Под березу скок, меж осинок прыг. А за нем волчок за ушаном шасть, не к нему, ко мне должон в щи попасть! – запрыгал вприсядку Архип, хлопая в ладоши. – Медовуха поспела, Угорка! Ух, и повеселимся мы ныне! Долго играла, весь сухостой извел, пока день и ночь чувал топил. Но выспела. Помнится, летом поставишь в муравейник. Так мураши колоду нагреют, что и печка с чувалом не нужны. Давай-ка ковш неси из кузни, сейчас пенку сдувать будем.

***

Исатай вручил послание мудрецов хану Аблаю.

– Тяжелые времена, батыр Исатай, наступили. В степь пришло известие, что потерпел поражение крымский хан. Пошел он на Московию летом, уверенный в ее слабости и немощи. Семь тысяч янычар получил у османского халифа Селима, ногайцев во главе с Тебердеем Мурзой на свою сторону склонил. Да двенадцать туменов своих крымчаков повел, сам повел, лично. А царь Иван в Новгород еще ранней весной убег с десятью тысячами своих опричников да ждал там, как оно выйдет. Побили урусы крымское войско несметное малым числом. Только один тумен домой и вернулся. Вырезали урусы всех янычар османских. Побили обозы и воинов Дивлет Гирея. Сам хан бежал в Крым без оглядки. В каждой семье теперь горе. Не народить воинов в Крыму лет двадцать и более. А победили войско Гирея опальный воевода Воротынский, воевода Хворостинин да казак Черканишин. Нам же сейчас нужно сделать свой выбор, батыр Исатай. Идти ли к Кучуму служить или нет. Непростая и ответственная это задача – народ за собой вести. А вдруг мы ошибемся? Кучум

одерживает одну победу за другой. Он уже подошел к границам Руси, занял столицу Искер. В отместку за смерть своего деда зарезал Едигер-хана. Поддержал Черемисский бунт. Пошел на разрыв в отношениях с царем Иваном. И после поражения крымского хана Дивлет Гирея окончательно сблизился с Бухарой. Он сила. Езжай с добром, батыр Исатай, я знаю, что у тебя скоро свадьба. И велю пригнать тебе сорок лошадей. Это будет моим подарком. Ведь тебе нечем оплатить калым.

– Спасибо, уважаемый Аблай. Доброта твоя не знает границ, – поблагодарил Исатай, прощаясь, и подумал: «Ох, и лиса ты, Аблай, куда ветер, туда дым».

Глава 32

Река, наконец-то, стала. За одну ночь сковало льдом, так как ударили сильные морозы, и только живуны вдоль берега да полыньи посередине Оби продолжали парить в морозном воздухе.

Принесенная осенью глина постепенно превращалась в кирпичи для печи, которую задумал справить Архип. После окончания кузнечных работ он закладывал сырые заготовки, а утром выбирал их кочережкой, уже обожженные.

– Глина не ахти, песчаная, не нашел я тут еще шамота, – ворчал кузнец себе в бороду, откидывая в сторону лопнувшие кирпичины.

– И так дров мало заготовлено, а ты вторую печь задумал, – ворчал на него вогул.

– Тебе хорошо, вона уже две малицы себе наколдовал! Вышаманил у рыбоедов, а мне на своих железяках и одной шубы не заработать. Вот и хожу в дырявом зипуне, как смерд Серпуховский.

– Ничего, скоро новгородцы пожалуют, мы им пушнину сдадим, а там и товар какой выменяем, – заверял Угор товарища.

– Я ловушку давеча для белок сладил, ну-ка глянь, – подавая коробок из тоненьких железных прутьев, похвалился коваль.

– Белка, кедровка попадет, а соболь и колонок – нет, мала ловушка больно, – рассматривая изделие кузнеца, изучая ее устройство, заявил вогул. – А ты для соболя другую сделай. Возьми бревно, чрез него дырку насквозь с полкулака твоих пробей. По обеим сторонам скобки сверху посправь. Чрез них петлю на пружинке приспособь. А входы двумя нитками перекрой снизу вверх, – подавая моток ниток, выменянный еще осенью у китайских купцов, поучал вогул. – Соболь приманку почует, да залезть в дырку не сможет. Станет он нитки грызть. А когды лопнет одна, так пружина и затянет через скобу петлей на шее.

– А сквозная зачем?

– Так другой подойдет, глянет, что перший уже в дырке, и он скорейше свою морду с другой стороны сунет, а там вторая пружина и петля. Так по два соболя всегда и ловить будешь.

Архип внимательно изучал чертеж на полу, прикидывая, как лучше смастерить ловушку, рассуждая вслух:

– Ну, в бревне я, пожалуй, без труда выберу сквозной проход. Скобы тоже не вопрос. А пружинку я все же одну сделаю, с петлей в аккурат посередке на оба конца. А дырочки для нитей, которые сверху вниз пойдут, чуть глубже к середке засверлю, чтоб петля наверняка зверька за шею придушила, а за конец пружинки привяжу. Как нитку перегрызет зверек, так она и потянет петлю под скобу. Хорошая затея, как княжья удавка для вурдалака. Завтра и займусь, – сообразив устройство ловушки, пообещал Архип.

Через неделю у кузнеца уже было изготовлено дюжина поленьев-ловушек. Он усовершенствовал их, выковав и закалив продольную пластину, оба конца которой, вздымаясь вверх, тянули петли, когда зверьки, пытаясь попасть к закладке, перегрызали веревочки. Дело пошло веселее.

Вогул днями промышлял рыбой, а вечерами, при свете лучин, когда кузнец, уставши, отходил от наковальни, мастерил безделушки для местных красавиц на стойбище. Он уже разжился олениной, ощипал и наморозил тушки куропаток.