Звезды падают вверх
Шрифт:
Сам Рома даже не пытался участвовать в таком конкурсе. Ему, конечно, хотелось бы взглянуть на живого мага, а пуще того – на Клаудиу Шиффер, но не бросать же на изучение творчества Копперфильда все силы! Роману было гораздо проще бросить их на одноклассницу Соню Метелкину. Пухленькую и занудную девочку. Пятерок в дневнике у нее было полно, а с поклонниками дела обстояли гораздо хуже. Губа у Сонечки была не дура-с кем попало гулять не хочет. Метелкина гордо отвергла ухаживания прыщавого Женьки со второй парты и малорослого худющего Тошки. Она мечтала о звезде «Титаника» Леонардо Ди Каприо и покупала тетрадки
Сердце Ромчика в данный момент было свободно. С подружкой Ксюшкой он разругался, и новой романтической любви пока не предвиделось. Так что он спокойно проводил свободное время с Сонькой – благо та была не настолько толстой, чтобы с ней было стыдно иногда прогуляться по бульварам. Опять же всегда домашку списать можно и поговорить с ней есть о чем – тоже Сартра с Булгаковым читает.
Роман на правах близкого друга прекрасно знал, что Метелкина обожает дурацкие фокусы и магическую чертовщину, а также боготворит Копперфильда. К тому же девчонка, у которой хватает упорства каждый день готовить уроки, вполне может проявить недюжинное терпение и дозвониться в прямой эфир MTV.
Поэтому на всякий случай он решил встречаться с ней почаще. В последнее время они виделись почти каждый вечер. Гуляли по московским бульварам, ели мороженое и болтали про булгаковского Иешуа и сартровскую «Тошноту». Пользуясь случаем, Роман пытался улучшить Сонин музыкальный вкус и отчаянно критиковал любимых Метелкиной «Иванушек-интернейшнл». Проводив ее до подъезда и целуя на прощание, он иногда невинно интересовался, не дозвонилась ли она на MTV.
Однако Соня печально докладывала: «Ничего не получается… Занято беспрерывно».
А Роман с завидным упорством перед сном представлял, как непринужденно он скажет красотке Шиффер: «Nice to meet you!»
И сейчас, когда Лена наконец отправилась спать, он почти без надежды набрал номер Метелкиной. Соня ответила мгновенно:
– Ромик, здравствуй! Я как раз собиралась тебе звонить! У меня – ужасные новости…
– Ты беременна? – не удержался Роман.
Соня отчаянно смутилась. Ромику показалось, что она и в самом деле верит в то, что можно залететь всего-то от поцелуев и обжиманий. Метелкина пробормотала:
– Мы можем встретиться?
Рому мало интересовали ее «ужасные новости» – наверно, «Иванушки-интернейшнл» распались. Но встретиться он согласился. Все равно делать было нечего. Лена спала, закрывшись в своей комнате. И на Поклонку ехать не хотелось. Не хотелось впервые за последние два года. Поэтому Рома назначил Метелкиной свидание в Коломенском. Через час.
…Соня явилась в короткой бордовой юбке – чуть более короткой, чем можно было позволить при ее толстоватых ножках. Грудь была вызывающе обтянута рюшечной кофточкой – точно такую же его сестра пустила на тряпки год назад. Всем хороша Метелкина – вон как глаза старательно подрисовала и волосы уложила, так что дыбом стоят! – но, скажем, до Ленки, сестренки-училки, ей все равно как до неба…
Мысли
– Сегодня вечером мы с папой улетаем в Прагу.
– Везуха! – искренне отреагировал Роман. – А где же ужасная новость?
Соня глубоко вздохнула:
– А ужасная новость… Утром я выиграла приглашение на ужин с Копперфильдом. Завтра. В гостинице «Метрополь». Приколись?.. Так что придется тебе идти туда с сестрой!
Глава 9
Приступ ностальгии
Иван сошел с поезда на московскую землю.
Любезно попрощался с проводницей. Та отворотила от него свой мощный круп, будто бы незнакома. Похоже, тетенька не без задней мысли брала на борт молодого бравого мужчину. Глядишь, думала она, в благодарность за предоставленную плацкарту станет в дороге шутить, угощать вином, лезть за пазуху… А он… Пролежал всю дорогу, как сыч, на верхней полке. Вялый мужик нынче пошел.
Иван, помахивая пластиковым своим «дипломатиком», не спеша шел по перрону. Несмотря ни на что, настроение у него было безоблачным. Он не признался бы в этом сам себе, но радужное мироощущение было тем не менее напрямую связано со смертью жены. Он вдруг почувствовал себя свободным. А значит, молодым. Перед ним раскинулась солнечная, вечно молодая Москва. И он мог идти, куда захочет, и делать все, что он ни пожелает! И никому ничем он больше не обязан!
А еще – Иван знал, что он собирается делать. Что ему нужно сделать. Все сомнения и колебания были отброшены. Он принял решение.
Но для начала ему необходимо раздобыть денег.
А еще раньше – привести себя в порядок.
Кольцов вышел из здания Павелецкого вокзала и направился не в метро, а в противоположную сторону, по улице Кожевнической. Шагал по тротуару, помахивая «дипломатикой». Привыкал к столице.
Он уже испытывал на себе это и раньше: в Москве время движется будто бы раза в два быстрее, чем в провинции. Машины резко берут с места и нетерпеливо сигналят на замешкавшихся. Люди скорее ходят, стремительней говорят – даже, кажется, мыслят быстрее.
Был выходной, суббота. Но все равно везде полным-полно народу. Ивана все обгоняли, толкали, и он волей-неволей ускорил шаг.
На одном из домов Кольцов приметил вывеску: БАНЯ. Зашел в холл. Цены на помывку показались ему несуразно огромными. Но что оставалось делать! Он любил выглядеть и чувствовать себя с иголочки, но после тридцати часов в жарком плацкартном вагоне был сам себе неприятен.
В бане по дневному времени народу было мало. Париться Ваня не стал. Принял душ, побрился. Затем щедро сдобрил себя дезодорантом «Фа» и одеколоном «Деним» и переоделся в чистое.