«Звезды», покорившие миллионы сердец

Чеботарь Серафима

В настоящее время принято считать, что год рождения Валентины Саниной – 1894. Изменила дату она, уже переехав в США, – скорее всего, ей хотелось оказаться хотя бы по документам моложе своего мужа, родившегося в 1900 году. Родителями Валентины были люди хорошо образованные, но не отличавшиеся ни благородным происхождением, ни особым достатком. Между тем Валентина с детства тянулась ко всему красивому, обладала тонким от природы вкусом и развитым чувством индивидуальности. Гимназическая униформа ее угнетала, хождения строем на переменах мучили. Ей было невыносимо выглядеть «как все» – и уже в юности Валентина постоянно провоцировала гимназическое начальство, появляясь в классах в белых передниках собственного покроя или с уложенными на необыкновенный манер золотистыми косами.

Валентина выросла красавицей – тонкие черты лица, роскошные волосы, огромные голубые глаза и благородная, эффектная манера держаться. Мужские сердца разбивались одно за другим. Окончив гимназию, Валентина быстро стала своей в пестрой среде тогдашней киевской богемы, поражая знакомых не только красотой и необыкновенными нарядами собственного изготовления, но и неординарностью суждений в сочетании с весьма язвительным чувством юмора. Один из поклонников

посоветовал ей попробовать себя на сцене, и Валентина приняла этот совет. Оказавшись после Февральской революции в Харькове, она поступила на драматические курсы, и, хотя актерский талант у нее был весьма небольшой, уже скоро стала получать небольшие роли благодаря своей эффектной внешности и отточенным манерам. В то время Валентине больше нравилось играть на сцене, чем разбивать мужские сердца, хотя вертеть поклонниками у нее получалось гораздо лучше, чем исполнять драматические роли. Она старалась, как могла, репетируя каждую свободную минуту, нередко используя очередного влюбленного мужчину как зрителя, суфлера и критика в одном лице.

Александр Вертинский

В 1918 году на Украине, особенно в Харькове и Одессе, оказалось множество столичных знаменитостей, приехавших после Октябрьского переворота на гастроли в сытые украинские города и застрявших там, отделенных от родных мест линией фронта гражданской войны. Среди них был и прославившийся своими «изысканно-жеманными» песнями Александр Николаевич Вертинский.

С Валентиной Саниной Вертинский познакомился в артистическом кабаре при харьковском Доме артиста – провинциальном подобии знаменитой петроградской «Бродячей собаки», куда попал, едва приехав в Харьков из Киева. В своих воспоминаниях Вертинский так описывает свое первое впечатление от Валентины: «На меня глянули безмятежно-спокойные, огромные голубые глаза с длинными ресницами, и узкая, редкой красоты рука с длинными пальцами протянулась ко мне. Она была очень эффектна, эта женщина. Ее голова была точно в тяжелой золотой короне. У нее были раскосые скулы, красиво изогнутый, немножко иронический рот…Она была очень похожа на пушистую ангорскую кошку». Певец был сражен с первого взгляда: и красотой молодой женщины, и ее необыкновенным нарядом. Санина была одета в закрытое до горла черное платье, подчеркивающее все кошачьи изгибы ее стройного тела, с единственным украшением – висящим на шелковой ленточке белым хрустальным крестом, эффектно выделявшимся на фоне черной материи. Этот наряд был столь непохож на яркие пестрые туалеты остальных дам, увешанных поддельными драгоценностями, что уже этим много мог сказать о своей обладательнице.

Вертинский влюбился не на шутку. Все свободное от концертов время он посвящал Валентине – долгие прогулки и разговоры сменялись совместными кутежами в актерских компаниях. Вертинский посвятил ей несколько романсов, самые знаменитые из них – «Буйный ветер» на стихи А. Блока и «Трефовый король». Считается, что Валентине был посвящен и знаменитый «За кулисами» со словами: «Послушайте, маленький, можно мне вас тихонько любить?» Валентина, по всей видимости, Вертинского ценила как артиста, но не разделяла полностью его чувств. Играя его любовью, она позволяла себе мучить его, вела себя как классическая «инфернальница» из романов Достоевского. В конце концов отношения прекратились, и, по всей видимости, инициатором разрыва была Валентина. Вскоре Вертинский уехал с концертами в Одессу.

Напоследок Вертинский написал в ее честь еще один романс «Это все, что от вас осталось», подводящий итог этой любви:

Все окончилось так нормально,Так логичен и прост конец,Вы сказали, что нынче в спальнюНе приносят с собой сердец.

К образу Валентины Саниной Вертинский еще не раз возвращался в своем творчестве. Лично они встретились еще только раз – в Нью-Йорке, когда она уже была известным модельером. В 1946 году он написал в память о былом трагических «Мышей»:

Где теперь вы вянете, старея?Годы ловят женщин в сеть морщин —Так в стакане вянет орхидея.Если в воду ей не бросить аспирин.Хорошо, что вы не здесь, в Союзе.Что б вы делали у нас теперь, когдаНаши женщины – не вампы, не медузы,А разумно кончившие вузыВоины науки и труда!…Как Вы были мне когда-то близки!Как от Вас кружилась голова!

Валентина тоже не осталась в Харькове. Вслед за отступающими белыми частями она оказалась в Крыму. Здесь, в Севастополе, на железнодорожной станции, она познакомилась с Георгием Матвеевичем Шлее, за которого в 1921 году выйдет замуж и с которым останется до самой его смерти. Валентина присоединилась к нему скорее от отчаяния, увидев в Георгии внутреннюю силу и огромную волю к жизни – то, чего так не хватало ей самой, изрядно потрепанной многомесячными мотаниями по воюющей Украине, но затем по-настоящему оценила этого человека. Вместе они перебрались на немецком корабле в Константинополь, оттуда по поддельным греческим паспортам, купленным на вырученные от продажи последних драгоценностей Валентины деньги, – в Грецию. Из Греции Георгий и Валентина скоро переехали в Италию, где Санина пыталась сделать карьеру как актриса немого кино, а в 1922 году – в Париж. Здесь Валентина поступила в труппу прославленного кабаре «Летучая мышь» – за два сезона, что Валентина состояла в труппе, ей не удалось достичь никаких видимых успехов, но зато супруги накопили денег на переезд через Атлантику. В конце 1923 года Георгий и Валентина оказались в

Нью-Йорке – с небольшой суммой денег, большими амбициями и чемоданом, в котором были платья Валентины, сшитые и придуманные ею самой. Из дешевых тканей, странных фасонов, они не были похожи ни на последние парижские новинки, ни на сдержанно-крикливую моду Соединенных Штатов. Еще в Париже наряды Валентины заметил выдающийся художник Лев Бакст, прославившийся своими театральными костюмами, и посоветовал ей быть верной сложившемуся стилю, отметив его оригинальность и смелость. В то время были модны короткие стрижки, скрадывающие женскую фигуру прямые силуэты и заниженные талии, а Валентина ходила с уложенной вокруг головы длинной косой и в женственных платьях, подчеркивающих все изгибы ее тела. Когда она проходила по улице, все оборачивались: мужчины смотрели вслед красивой женщине, а их жены пожирали глазами ее туалеты. Валентину нередко останавливали и интересовались, кто сшил ей то или иное платье, и, узнав, что она и есть автор, просили сшить для них такое же. Иногда Валентина соглашалась – правда, нередко оказывалось, что результат работы не совпадает с первоначальными пожеланиями клиентки. На все недоумения и упреки Валентина отвечала, что раз ей доверили сшить платье – то ей виднее, какое платье ей надо сшить, чтобы то лучше всего подходило заказчице. И никогда не ошибалась – ее платья всегда были индивидуальны, они подчеркивали личность его обладательницы и особенности ее внешности и поведения. О русской портнихе даже написал американский журнал «Vogue», отметивший ее длинные узкие закрытые платья из черного бархата. Постепенно клиенток становилось все больше. В 1925 году Валентина организовала в Нью-Йорке небольшое ателье.

Джордж Шлее

У ее мужа, ставшего в США Джорджем Шлее, дела тоже шли в гору. Успешно играя на бирже, он смог составить неплохое состояние, а занявшись театральным бизнесом, добился успеха и определенной известности, войдя таким образом в круг людей, допущенных в высшее нью-йоркское общество. Валентина получила прекрасную возможность демонстрировать и себя, и свои туалеты. На светских раутах и театральных вечеринках Валентина быстро стала признанной законодательницей стиля: ее яркая, необычная славянская красота и ее необыкновенные платья – с роскошными декольте и пышными рукавами, подчеркнутой талией и оригинальными деталями – привлекали всеобщее внимание. Этому способствовал и стиль поведения Валентины, в которой продолжала жить театральная актриса: ее экспрессивные манеры, речь, полная драматических эффектов, и отточенные выразительные жесты делали ее центром внимания в любой компании. Наряды себе Валентина тоже шила с расчетом на театральный эффект. Каждое ее платье несло определенный образ, создавало вокруг своей обладательницы своеобразную ауру – до Валентины Саниной так модную одежду в Америке не шил никто.

Неудивительно, что туалеты «от Валентины» пользовались все большим и большим спросом. Уже в 1928 году она открыла на Манхэттене, в престижнейшем районе Верхний Ист-Сайд, собственный модный дом «Valentina Gowns» – «Платья Валентины». Благодаря связям Джорджа Шлее, в ателье Валентины приходили многие звезды театрального Нью-Йорка. В общении с клиентками модельер проявила себя настоящим диктатором, буквально навязывая им фасон, ткань или отдельные детали будущего туалета, предлагая специально созданные к нему аксессуары, не обращая внимания ни на просьбы, ни на требования заказчиц, если они не были созвучны ее собственному видению образа. Большая ценительница роскошной простоты и благородного удобства, Валентина предлагала своим клиенткам свободного покроя блузки, юбки и накидки, сшитые из дорогих тканей сдержанных цветов. Особенно любила Валентина черный цвет, создавая с его помощью туалеты различных стилей и для любых целей, что в то время тоже было для США внове. Но настоящим коньком ее дома были вечерние платья – сексуальные и вместе с тем изысканно-благородные, в которых женщина могла всю ночь напролет кружить мужчинам головы, не боясь за сохранность своего дорогостоящего туалета. Клиентки Валентины вспоминали, что ее целью было создавать платья, в которых женщина могла смело броситься на шею мужчине, не боясь, что ее платье помнется, порвется или соберется комом на спине. Непререкаемым девизом Дома Валентины было: «Никаких жутких брошек и бантов на задницах».

Уже скоро у Валентины одевался весь цвет не только нью-йоркской, но и голливудской богемы. Среди ее клиенток значились самые яркие кинозвезды той эпохи – Кэтрин Хепберн, Пола Негри, Клодетт Кольбер, Гертруда Лоуренс, Глория Свенсон, Ирен Селзник (дочь босса MGM Луи Б. Майера и жена кинопродюсера Дэвида Селзника) и Грета Гарбо, с которой Валентина подружилась на долгие годы. Разборчивые и избалованные, они по достоинству оценили как саму хозяйку дома – язвительную и бескомпромиссную, но умную, обладающую безошибочным чутьем и тонким обаянием, так и ее творения, оригинальные и ни на что не похожие. Американские кинозвезды всегда одевались вне моды – и наряды от Валентины подходили им как нельзя лучше. Китайские жакеты и платья с японскими поясами-оби, тюрбаны и вуали, платья и пальто с любимыми ею капюшонами, юбки-брюки и широкополые «сельские» шляпы были и очень удобны, и чрезвычайно эффектны.

Валентина Санина с мужем Джорджем Шлее, Нью-Йорк, 1940 г.

Неудивительно, что вскоре Валентина попробовала свои силы и в качестве создателя театральных костюмов. И на этом поприще ей сопутствовал успех: изначальная театральность туалетов Саниной как нельзя лучше соответствовала тогдашней эстетике бродвейской сцены, подчеркивая и дополняя созданный актером образ. Известный американский театральный критик Брукс Аткинс писал: «Костюмы, созданные Валентиной, говорят еще до самих актеров». Наибольшей ее удачей были костюмы, созданные в 1939 году для спектакля Боба Синклера «Вестсайдская история»: элегантные вечерние туалеты с плиссировками в греческом стиле, платья в черно-белую клетку с оборками на воротнике и нежно-розовые муслиновые свадебные платья, подобные тем, что носила в спектакле Кэтрин Хепберн, еще пять лет были самыми популярными моделями Дома Валентины.