Звезды Сан-Сесильо

Барри Сьюзен

Тревожно посмотрев на несгибаемую спину доньи Беатрис, Лайза решила посоветовать девочке остаться в перчатках. По крайней мере сегодня утром.

— И я даже не поела мороженого! — пожаловалась Жиа. — А мне так хотелось!

ГЛАВА 8

На третий вечер Питер Гамильтон-Трейси принял приглашение на обед. Так как приглашение исходило от доньи Беатрис, он держался с ней как с хозяйкой дома, а не гостем в доме человека, с которым она даже не была помолвлена.

Питер прекрасно понимал, что донья Беатрис уверена в том, что в один

прекрасный день она станет второй женой доктора Фернандеса. В ее поведении по отношению к доктору проскальзывали некие собственнические нотки, свойственные всякой женщине, которая вот-вот станет женой. Она поддразнивала доктора, иронизировала над ним, но очень ласково. Однако за этой ласковостью скрывалась непоколебимая твердость, вежливая решительность добиться своей цели. Все ее усилия были направлены на то, чтобы любой ценой понравиться выбранному мужчине и утвердить свои права в этом доме. Питер увидел во всем этом зловещий знак. Он сам ни за что не женился бы на женщине со столь сильной волей. Она, конечно, очень привлекательна, прекрасно одета, в ней уже было что-то от жены преуспевающего врача, но что будет, когда она действительно выйдет за него?

Она, безусловно, превосходная хозяйка, но Питер предпочел бы все-таки кого-нибудь поскромнее! А может быть, и преуспевающий доктор тоже?

Правда, доктор Фернандес не производил впечатление человека, над которым может одержать верх женщина и который позволит покуситься на свой авторитет.

Были моменты, когда язвительные нотки в его голосе приводили донью Беатрис в растерянность, а дерзкие искорки в его глазах заставляли ее затихнуть.

Временами он выглядел утомленным, скучающим, особенно тогда, когда Жиа вмешивалась в разговор, выходя за рамки дозволенного им, или когда донья Беатрис начинала давать советы о том, что единственного ребенка нужно отдавать в школу, когда он подрастет, и предпочтительно в школу-интернат, чтобы избежать такого зла, как самоанализ и легкое баловство.

— Хулио известна моя точка зрения по этому вопросу, — заметила донья Беатрис, снисходительно покачивая головой, а Питер готов был поклясться, что доктору смертельно надоели эти разговоры и нечто большее, чем скука, заставили его заметить совершенно безучастно:

— Я уверен, что мистера Гамильтона-Трейси не интересует воспитание детей как тема обеденной беседы, как бы нас с тобой ни занимал этот вопрос!

Он встал и вышел на веранду, когда уже был подан кофе. Донья Беатрис искусно скрывала свою реакцию на происшедшее, чтобы не обнаружить перед гостем свою досаду.

Доктор же через несколько мгновений был подчеркнуто внимательным, и, казалось, легкое волнение в тихой заводи их отношений миновало. Питеру безмятежность их отношений казалась странной — такие горячие люди, как испанцы, обычно не довольствуются безмятежными отношениями! В прекрасных темных глазах доньи Беатрис временами появлялось что-то вроде томного огонька, когда она смотрела на Хулио Фернандеса. Ему же, как он ни старался, также не всегда удавалось скрыть свое внутреннее состояние. Слишком уж выразительными были его губы и темные глаза! Лайза знала, как весело он может смеяться и непринужденно шутить.

В его жилах текла горячая кровь, но он, по-видимому, считал более безопасным

остужать ее и регулировать свои эмоции.

Лайза была очень спокойна, и у Питера создалось впечатление, что она привыкла к голосам тех двоих. Донья Беатрис прилагала все усилия, чтобы очаровать Питера, но к Лайзе она ни разу не обратилась за время всего обеда. Да и хозяин, убедившись, что ее не обижают, говорил с ней очень мало. Он, казалось, довольствовался тем, что иногда спокойно и задумчиво поглядывал на нее и на Питера, пытаясь угадать, что же у него на уме.

После обеда Питер с Лайзой прошли в сад — Питер придумал не слишком прозрачный предлог, заключавшийся в том, что им хочется взглянуть на море сверху и увидеть, как белый пляж будет постепенно озаряться светом восходящей луны.

Когда они исчезли, донья Беатрис небрежно улыбнулась и взглядом с ног до головы окинула Хулио, который пристально глядел на внутренний дворик.

— Эти англичане довольно простодушны, ты не находишь? — спросила она с улыбкой, тронувшей кончики ее алых губ. — Нам не надо объяснять, зачем эти двое отправились в сад вместе ночью! Если бы мисс Уоринг была воспитана, как наши испанские девушки, она по крайней мере выказала бы некоторую робость, прежде чем принять подобное приглашение!

— Какое приглашение? — осведомился Хулио, хмуро глядя на носок своей туфли, вместо того чтобы созерцать залитый лунным светом внутренний дворик.

— О, дорогой мой Хулио! — она похлопала его по руке и засмеялась. — Молодые влюбленные везде одинаковы только в Англии, если у них легкий роман, они совершенно не обязательно должны пожениться! Мисс Уоринг делает вид, что она не знала Питера Гамильтона-Трейси, но они явно очень привязаны друг к другу, иначе он не пришел бы сюда сегодня вечером, а она не ухватилась бы за первую возможность остаться с ним наедине!

— Я не заметил, чтобы она горела желанием остаться с ним наедине, — заметил доктор Фернандес.

Из сада до них донесся мягкий, удивленный смех.

— Но это потому, что ты не испытываешь к ней особого интереса и не особенно наблюдателен!

— Вероятно, — коротко ответил он и отвернулся. — Беатрис, я бы хотел, чтобы ты усвоила: Жиа пойдет в школу только тогда, когда я решу, что для этого настало время!

— Разумеется, — незамедлительно согласилась она, чтобы успокоить его. — А тем временем ты позволишь мне навести справки и сделать некоторые приготовления? Через несколько дней Жиа надо отвезти к зубному врачу, поэтому ей необходимо вернуться в Мадрид. Сопровождение мисс Уоринг вряд ли необходимо. Пока девочка будет с нами, я также займусь ее новым гардеробом. На это потребуется некоторое время, но она может пожить у меня, если ты не хочешь, чтобы она была с тобой.

Доктор обернулся и посмотрел на нее. В его взгляде было что-то загадочное, и это взволновало ее.

— А почему я должен возражать против того, чтобы Жиа была со мной?

— Дорогой мой Хулио, — снова запела она, — да по той простой причине, что у тебя холостяцкая квартира и, если мисс Уоринг останется здесь, за девочкой некому будет присмотреть — у тебя же в доме нет женщин!

— Тогда почему бы мисс Уоринг не поехать с ней?

Донья Беатрис решительно покачала головой: