Звёзды светят всем
Шрифт:
Спустя минуту секретарь сел и, обведя зал изучающим взглядом, продолжил:
– Товарищи, теперь поговорим о другом, о злободневном. Записей прошу не делать, это разговор пока сугубо между нами. Дело в том, что руководством страны принято решение об упразднении Чечено-Ингушской АССР и депортации всех чеченцев и ингушей от мала и до велика, где бы они ни находились, в Казахстан и Киргизию за пособничество фашистским оккупантам, массовое уклонение от призыва в Красную Армию и вооруженную борьбу против советской власти. Сегодня утром начато исполнение этого решения: эшелоны со спецпереселенцами уже пошли на Восток. Партийные и советские органы Казахстана и Киргизии вместе с НКВД с января текущего года силами созданных в центре и областях комиссий, а в районах – «троек», в составе секретаря райкома партии, председателя райисполкома и начальника
Восковцев слушал оратора и не мог поверить своим ушам, что это происходит наяву, что это не какой-то кошмарный сон. «Как это всех от мала и до велика? Выходит, и мать Алхазура, воина-героя, благодаря которому я живу, тоже в их числе? И близкие тысяч чеченцев, которые полегли в боях под Котельниково, прикрывая отход советских войск к Сталинграду, и тысяч воинов, которые в этот момент воюют с фашистами? И мать героя Советского Союза Ханпаши Нурадилова, похороненного на Мамаевом кургане? Но как же быть, если слова партийного секретаря не стыкуются с реальностью, которую я доподлинно знаю? Он ссылается на какие-то документы, директиву какую-то? Как же быть? Встать и заявить, что всё это несправедливо, и попробовать донести до них свою правду? Нет, так не годится, это ничего не изменит, если эшелоны уже в пути и через две-три недели будут здесь…» – все эти мысли разрывали его голову и сердце, отчего ему стало даже тяжело дышать.
– Леонид Маркович, Леонид… что с вами, вам плохо? – неожиданно услышал он настойчивый шёпот сидящего рядом председателя сельсовета Трубникова Михаила Нестеровича.
Поняв, что его переживания стали внешне заметны, он слегка тряхнул головой и так же шепотом ответил:
– Ничего, сейчас пройдет, не к месту раны напоминают о себе.
– Смотрите, если что, я помогу.
Восковцев благодарно улыбнулся ему и напряг слух. В этот момент уже начал говорить майор НКВД:
– Я хочу обратить ваше внимание на то, что в руководимые вами хозяйства поступит не простой контингент, а ярые враги советской власти. Сюда их прибудет несколько тысяч. Разместить их надо в любые пустующие помещения, а кое-где придется подселять на уплотнение к другим им подобным гражданам. Думаю, вам не надо объяснять, кого я имею в виду. И еще. Надо помнить, что вы обязаны их рассматривать в качестве дополнительных трудовых ресурсов. Время, конечно, покажет, какие они работники, но к весне вы должны вывести их на поля. Думаю, вряд ли у них на руках будут какие-либо квитанции за сданные имущество, зерно или продукты. Обстоятельства требовали их отрыва с мест проживания в течение считаных часов во избежание организованного сопротивления, поэтому никто не думал о каких-то там квитанциях. Среди прибывающих есть больные тифом и другими заразными болезнями, что тоже надо учитывать при их вселении. И еще, что очень важно знать, все они до безумия озлоблены на советскую власть и могут пытаться вредить, поэтому при поступлении к вам какой-либо информации такого плана немедленно докладывайте в НКВД. Мы примем соответствующие меры.
«Хорошо, что не погорячился, – пронеслось в голове Восковцева, – иначе бы эти немедля выкинули меня на обочину дороги и затоптали, как репейник.
– Леонид Маркович, – легонько коснулся его колена Трубников, – секретарь к вам обращается.
– …я кое-что уже сказал об успехах вашего колхоза, – услышал он голос секретаря, – но хотелось бы узнать ваше мнение относительно того, как вам видится использование спецпереселенцев в качестве производственных ресурсов, ведь вы, несмотря на свои тридцать два года, уже многое успели повидать.
Восковцев хотел было с места коротко ответить, что надо сначала посмотреть на прибывающих, а там видно будет, но секретарь попросил его выйти к трибуне, чтобы говорить лицом к публике. И пока Восковцев шел туда, поведал людям, что это подполковник, бывший заместитель командира полка, награжденный боевыми орденами, в том числе за оборону Сталинграда, что перед прибытием в Казахстан прошел подготовку в Высшей школе марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б).
Поднявшись на трибуну, Восковцев, не торопясь, словно обдумывая, что и как сказать, произнес:
– Товарищ секретарь райкома, в армию я пошел сразу после школы и служил, воевал, пока не случилось вот это. – Он бросил короткий взгляд на пустой рукав. – Теперь я председатель колхоза. Так решила партия, и я сказал: «Есть!» Знаете, почти три года я воевал с немецко-фашистскими захватчиками, прошел, проскакал на коне и прополз не одну сотню километров, в любой день мог погибнуть, но, честно признаюсь, не боялся и не уставал так, как здесь, в колхозе…
Таким вступлением Восковцев задумал было уйти от прямого ответа на вопрос, но неожиданно секретарь райкома, улыбнувшись, прервал его:
– Леонид Маркович, отчего здесь-то так, если не боялись подрывать фашистские танки, ходить в атаки, биться с фашистами в рукопашных схватках… только не удивляйтесь, что знаю о вас такие подробности, я просто читал характеристики политработников и представления на боевые награды из вашего партийного дела.
В зале в это время послышался гул то ли одобрения, то ли удивления.
– Там враг, которого надо было уничтожать из оружия, с которым я сросся за годы службы и войны, а здесь нужно ежедневно не покладая рук работать, чтобы узнать как можно больше о сельском хозяйстве, выстраивать отношения с каждым колхозником, чтобы подвигнуть его на ударный труд и, главное, своевременно и максимально дать фронту то, в чем нуждается солдат для победы над врагом, а в чем он нуждается, я знаю хорошо. Вот и боюсь, что могу не успеть сделать всё от меня зависящее.
– У вас, Леонид Маркович, при таком подходе всё получится, я в этом ничуть не сомневаюсь, – вновь улыбнулся секретарь.
– С приходом Восковцева все бригады хозяйства и моторно-тракторный парк заработали как часы, – неожиданно подчеркнул председатель райисполкома. – Думаю, он найдет аргументы для вывода весной в поля всех прибывающих.
– Но хотелось бы все-таки услышать, как вы мыслите организовать дело с новым контингентом, – неожиданно вставил свое слово майор НКВД. – Это непростая задача – заставить врагов народа работать на нужды фронта!
– Пока сложно сказать, как мы это сделаем, но задача будет выполнена, – коротко ответил Восковцев и хотел этим ограничиться, но, глянув на секретаря, который буквально замер в ожидании его ответа, продолжил: – Полагаю, сначала придется узнать, кто чем там, у себя, занимался, в смысле имел отношение к земле, животноводству или машинам. Кроме того, надо понять, в каком состоянии они прибудут в хозяйство, ведь вы же сказали, что среди них есть больные…
– Что значит надо понять, чем занимались? – неожиданно прервал его майор. – Бандитизмом занимались, сотрудничали с немецкими оккупантами и на войну идти отказывались. Я уверен, что и вы знаете об этом не хуже меня, так как вряд ли видели хоть одного из этих врагов народа в рядах защитников Сталинграда! Разве я не прав?
– Товарищ майор, это вопрос или утверждение? – спросил Восковцев, спокойно глядя тому в лицо. – Если это вопрос, лучше я на него отвечу чуть позже и вам лично, – уточнил он, оценив ситуацию.