Звезды в кармане
Шрифт:
Подозревая худшее, я начал перебираться следом за Лубенчиковым. Но не успел.
– Гипергенератор нестандартной конструкции! Избегать любого воздействия на объект!
В эту секунду, Васька с размаху долбанул ногой по восьмиграннику.
– Немедленно покинуть отсек! – почти заорал звездолет, – Опасность пространственных…
Утратив дар речи, я ошеломленно наблюдал, как под ликующий вопль Лубенчикова, гипергенератор отрывается от стены и летит в мою сторону.
Что-то вспыхнуло, погасло…
Наступила гробовая тишина и в отсеке стало
Прийдя в себя и оглядевшись, я со злостью процедил:
– Ну что, допрыгался, космонавт недоделанный!
– А что такого? – удивился Васька. Потом взглянул по сторонам и прикусил язык. До него тоже дошло.
В окружающей обстановке, действительно, кое-что изменилось. Например, начисто изчезло отверстие, через которое мы попали внутрь чужого корабля. Причем, исчезло вместе с изрядным куском стены. Словно, кто-то очень аккуратно вырезал испорченную часть и заново всё склеил – да так, что совершенно невозможно определить место склейки.
Следующим неприятным открытием было отсутствие «пола» и, особенно, «потолка», вместе с вожделенным проходом в отсеки экипажа. Центральная колонна перестала быть центральной и, вдобавок, превратилась в причудливую фигуру из какой-нибудь не-евклидовой геометрии – расширявшимся к концам телом она плавно перетекала в изогнутые стены. Как будто корабль уиту поменял форму, превратившись из цилиндра в нечто шарообразное.
Мы болтались где-то вблизи центра этого шара. А совсем рядом с нами, медленно вращаясь вокруг оси и слабо светясь, парил злосчастный восьмигранник. Изредка по его поверхности проскакивали голубоватые разряды. Словно инопланетный феномен раздумывал, какую бы еще гадость нам преподнести.
– Лёха, – негромко заметил Лубенчиков, – А ведь мы в ловушке…
– Спасибо за пояснения, – скривился я.
Лубенчиков тоскливым взглядом окинул помещение и без особой надежды позвал:
– Лена… Леночка!
– И не надейся!
Я хмуро усмехнулся:
– Они нас не видят и не слышат.
Васька озадаченно потер лоб:
– Слушай, а что сделали эти осьминоги со своей посудиной?
Я рассерженно насупил брови: он что, издевается?
– Да это не они! Это ты сделал!
– Я-а? – искренне изумился Лубенчиков, – Да я ведь совсем слегка… Оно само.
– Вместо того, чтоб ногами махать, хоть иногда работал бы головой!
Васька обиделся, отвернулся и попробовал с помощью резака добраться до стены. Пролетел метр, но едва он выключил резак, неведомая сила плавно вернула его в исходное положение.
– Что за хреновина!
– Искривленное пространство, – вздохнул я, – Появилось что-то вроде силы тяжести.
Лубенчиков нахмурился, засопел, разглядывая причудливо изменившуюся, бывшую центральную колонну:
– Не нравится мне этот абстракционизьм. Надо рвать отсюда когти. Пока не поздно.
– Какая свежая мысль! – обрадовался я.
– Попытаемся проделать новую дырку.
– Внешние стены резаком не взять. Слишком
– А эта… колонна? Она ведь внутри полая. До самых отсеков экипажа.
– Можно попробовать… Только, врядли у неё материал слабее. Это ведь несущая конструкция.
Мы внимательно изучили покрытую трещинами поверхность и выбрали место, где трещины были глубже. Используя резаки в качестве реактивных движков, приблизились к средней части колонны и ухватились за сохранившиеся поручни.
– Диаметр отверстия сантиметров пятьдесят, работаем на средней мощности! – предупредил я.
Васька буркнул что-то невнятное.
Я оглянулся… и едва не выронил инструмент.
Головастый, распухший монстр таращил на меня здоровенные гляделки неправильной формы и разного размера: левый – раза в два больше правого.
Кроме этого чудища, никого поблизости не просматривалось.
– Ты кто такой? – уточнил я, на всякий случай удерживая палец на спусковой кнопке.
– А ты кто? – спросил монстр, направляя в мою сторону устройство, изогнутым раструбом похожее на мясорубку. Голос был какой-то странный, будто с заедающей кассеты на дрянном магнитофоне. Правда отдельные знакомые интонации можно было различить.
– Ва…Васька?! – изумился я и упавшим голосом спросил, – Что с тобой случилось?
– Со мной? – удивилось чудище и кошмарно ухмыльнулось, – Ты на себя глянь.
Я посмотрел. Вроде, всё в порядке. Правда, левая нога оказалась толще и сантиметров на десять короче правой. Но в любом случае, это была мелочь. По сравнению с тем, что произошло с Васькой.
Решительно отбросив страхи, я начал карабкаться по колонне к моему несчастному товарищу. И с удивлением, обнаружил, что вблизи Лубенчиков имеет куда более гуманоидный вид. Он удивился не меньше:
– Слушай…а ты вроде опять нормально выглядишь? – голос был вполне васькин.
Тут до меня дошло.
– Это всё пространственные искажения!
– А почему там было нормально? – махнул он рукой в сторону восьмигранника.
– Просто у краев это проявляется сильнее.
– Ну да?
– Обычно, такие мощные искажения бывают в очень сильных гравитационных полях. Например, вблизи поверхности черных дыр.
Васька снова оглянулся на восьмигранник:
– На дыру не похоже.
– Да и вообще всё не так. Неправильно! И гравитация слабая, и мы ничего не чувствуем. А ведь при этих искажениях, нас не то, что на куски… На молекулы должно было разорвать!
– Ты не расстраивайся, – успокоил меня Васька, – Думаю, всё еще впереди.
Больше не тратя времени на разговоры, мы опять взялись за дело. И обнаружили новую неправильность. Вместо тонких, ослепительно ярких лучей плазмы, наш инструмент производил длинные языки – вроде тех, что вырываются из разрегулированных газовых зажигалок. По материалу они скользили без малейших последствий. Все равно, что плавить чугун с помощью спичек.