Звоночек 4
Шрифт:
Сказано — сделано! Антураж, что надо. Стол у меня сегодня ломится от яств и бутылок, хоть из моего хозяйства здесь пока только свежее сало и соленья. Но гости мои с понятием, лётчики, моряки и чекисты по пути в рестораны заглянули, корзины деликатесов с собой притащили. Седых — целый мешок дальневосточной красной рыбы, разных пород на любой вкус. Вёз, как бомбу, под крылом самолёта, чтобы не пропала. А жареная свинина заколотого с утра кабанчика, да с отварной картошкой, будут потом, ими никого не удивишь.
А потом, забыв о делах, мы поднимали тосты, пели песни, как ставшие уже привычными «Грозные силы
После этого куплета моряки, как по команде, подбоченились…
Будет в преданьях навеки прославлен Под пулемётной пургой Дерзкий десант в бастионы Свеаборга, Русский удар штурмовой!Тут уж пришла очередь Родимцева задирать нос…
Славой помянем таран наших танков, Натиск на ДОТы врага! Вспомним, как русская сила могучая Финнов за Выборг гнала!Теперь уже Бойко, наяривая на своём аккордеоне, глядел орлом…
Выпьем за тех, кто командовал ротами, Кто замерзал на снегу, Кто пробивался лесами, болотами, Горло ломая врагу!Отдал я должное войскам Мерецкова, разрезавшим Финляндию в самой узкой её части и закончил традиционно:
Встанем и чокнемся кружками полными, Братство друзей боевых! Выпьем за мужество павших героями! Выпьем за встречу живых!Новый, «финский» вариант был воспринят благосклонно, но всё же было заметно, что от победной экзальтации гости уже устали и ими сейчас владело не пред-, не после-, а именно межвоенное настроение. Настроение, когда бойцы всем уже всё доказали, когда прошлая война осталась далеко позади, а в новую уже как-то и не очень верилось. Настроение хорошо сделавших свою работу людей, с лёгкой усталостью и ленцой, с тихой грустью о прошлом и уверенностью в будущем. Под такое дело очень хорошо пошли песни Окуджавы «Не верьте пехоте…», «Надежды маленький оркестрик», «Капли датского короля» и даже «Кавалергарда век недолог», который великолепно спела
— Откуда в тебе такое берётся?! — не выдержал Поппель.
— Само приходит! Вот как посмотрел на полковника, так сразу и полилось! — рассмеялся я в ответ. — Или не складно получилось?
— Складно-то складно, только вот переживательно очень! Я сам белоэмигрантам сочувствовать уже начал, только слушая! А как тебе их понять надо было, чтоб песню-то сложить, да ещё враз?! Удивительно! Если б тебя не знал, подумал бы, что сам бывший белогвардеец поёт!
— Ну-ну, ты давай, не фантазируй, — усмехнулся я снисходительно. — Это просто в воздухе витает, надо лишь выхватить, а дальше само идёт. И, знаешь что? — переменил я тему. — Пожалуй, наш-то концерт получше, чем в театре РККА будет! А чтоб вообще никаких сомнений не осталось, я вам «Бесаме мучо» спою!
— Так ты испанский знаешь! — удивился Кузнецов, послушав меня.
— Верите или нет, но не владею, — улыбнулся я.
— Как такое может быть?! — воскликнул нарком.
— Легко. Вот ты испанский знаешь, Бойко, Касатонов, Крылов. В воздухе витает.
— Не верю!
В ответ я, благодаря дурацкой особенности своей памяти вылавливать в мельчайших деталях из прошлого жизненного опыта до пришествия в этот мир лишь стишки и песенки, лихо сбацал «Десперадо», подражая Бандеросу.
— И что, даже не представляешь, о чём поёшь?
— Ну так, в общих чертах… Первая песня что-то вроде «целуй меня крепче, как будто эта ночь последняя», так сказать, вертикальное выражение горизонтальных желаний. А вторая про настоящего мужика и его предпочтения. В общем, улавливаю ваше, «испанское» настроение, — рассмеялся я, подмигнув покрасневшей Лиде.
— Неправда! — хором воскликнули ветераны войны на Пиренеях.
— Ага, отпираться мне ещё будете!
— А вот мы проверим! — подначил Поппель. — Лида у нас по-польски говорит. Давай-ка покажи, какое у неё настроение!
Я усмехнулся и спел «Джешче неспокойны».
— Ерунда какая-то, — откликнулась Лида. — Всё правильно по-польски, но причём здесь четыре танкиста с собакой, которые воюют два года?
— Ах так? Ну смотри, я специально не стал тебя в краску вгонять! Теперь держись! — под влиянием алкоголя «тормоза» держали слабо, поэтому я без сомнения выдал «Песню радиотелегафистки» из того же сериала, спросив напоследок. — Ну-ка, где у нас тут радист? А вот он, орёл, сидит! А о чём он мечтает! Ага! — подмигнув Бойко с аккордеоном я запел «Моя наймилейша».
— Ну, допустим, ты угадал, — глядя на смущённых, но уже наученных и не возражающих Грачика с Лидой, рассмеялся Поппель. — А вот я? Я тоже польский неплохо выучить успел. У меня что на уме?
Пришлось ответить песней «Пжед нами Одра», поменяв название этой реки на «Висла» и полностью исчерпав сериал «Четыре танкиста и собака».
— С Берлином ты, конечно, перебрал, но в целом-то верно. Мы с товарищем Бойко только и думаем, как отбиваться, в случае чего, будем. И уверенности в успехе хватает, — кивнул Поппель и подвёл итог. — Чудеса! И концерт и цирк одновременно!