Звоночек 4

Маришин Михаил Егорович

Пока же, после Маньчжурской кампании, когда были буквально выметены не только все склады на востоке, но и основательно опустошены в центре, мобзапас артвыстрелов РККА ощутимо просел. Ох, лукавил товарищ Ворошилов, грозясь выкинуть японцев из Кореи. Тогда воевала только четвертая часть РККА и расход снарядов был таков, что его с трудом покрывало производство мирного времени. На мобилизацию же промышленности, не по расчетам, а по прикидкам, которые опирались на предположения, требовалось не менее полугода.

В обязанности ВПК как раз и входило превратить эти прикидки не только в расчеты, но и в конкретный план, после выполнения которого потребности РККА и ВМФ удовлетворялись бы полностью.

И не только по боеприпасам, но и по всей остальной военной продукции промышленности. Хорошо хоть, что продовольственный мобплан, завязанный на сельское хозяйство на нас не повесили. Как можно было осилить такой объем работы составом в два десятка человек, по два специалиста на направление, у меня не укладывалось в голове. Комдив Бойко, прямо, по военному, так и сказал после попыток разобраться в, между прочим, относительно простых танковых вопросах:

— Мне этого не победить! Тут целый штаб нужен, который в армии даже комбату положен! А тут, считай, уровень главнокомандующего танковой промышленностью и все двумя головами, моей да товарища Кошкина.

Зато дядюшка Исидор, нарком легкой промышленности, вообще избавил меня от всяких волнений по ее поводу.

— Ты в мои дела не лезь, как шинели и гимнастерки шить вместо рабочих спецовок я сам разберусь. Мне от других ничего, кроме пуговиц, пряжек и гвоздей для сапог, не надо.

— На сапоги тебе еще кирза нужна. Или ее тоже в твоем ведомстве делают?

— Кирза? Эрзац-заменитель кожи что ли? Слышал о такой. До революции хороша была, да дорога. А сейчас дешевая какая-то появилась. Говорят, что сапоги из нее — дрянь.

— Дрянь не дрянь, а их надо будет много. Кожи на них может не хватить. Вот и попинай тех, кто кирзой занимается, чтоб они свой материал пригодным для сапог сделали. И размеры, кстати, у тех сапог пусть будут от 34-го.

— Ты что же, детей собрался в армию призывать? — с усмешкой спросил дядя.

— А у дочерей твоих, красавиц на выданье, какой размер, а? Каково им в туфельках-то будет грязь месить?

— Ты думаешь?.. — оторопел Любимов-старший.

Нет, дорогой дядюшка Исидор, не думаю, знаю.

— Что бы там не говорили, а Мировых войн малой кровью не бывает. Каждый, кто может в атаки ходить, потребуется на фронте, а в тылу, в тех же прожекторных полках ПВО, и женщины справятся, — не стал я слишком уж пугать родственника образами санитарок, вытаскивающих раненых с поля боя. — Вот и думай, сколько тебе сапог надо запасать и каких.

Эпизод 2

— Мы очень рассчитывали на вас, товарищ Любимов. Думали, что вы сможете наладить дело, — Сталин не ругал меня, говорил очень ровно, но мне от этого было не легче. — А сейчас, почти через полгода работы, вместо мобилизационного плана вы приносите мне проект разделения наркоматов?

— Да, товарищ Сталин. ВПК честно пыталась выполнить свою задачу, но при существующих наркоматах с их, ставшей из-за разросшегося хозяйства, тяжеловесной структурой, это было лишь покушением с негодными средствами. Зато у нас есть положительный пример наркомата легкой промышленности, который, благодаря узкой специализации, составил для себя мобплан в срок. Члены военно-промышленной комиссии считают, что этот опыт надо распространить на другие отрасли. В частности, НКОП оптимально разделить на четыре: Наркомат вооружения, Наркомат боеприпасов, Наркомат авиапромышленности и Наркомат судостроительной промышленности. Эти направления достаточно обособлены. Точно также следует разделить и НКТП, обязательно выделив из него Наркомат радиотехнической промышленности и Наркомат транспортного машиностроения, в котором сосредоточить все автотракторные предприятия, локомотивные

и вагонные заводы, с переводом в разряд военных, а не гражданских наркоматов. Только путем оптимизации системы управления можно решить задачу составления мобплана и последующего перевода промышленности на военные рельсы в ходе войны. Сейчас же, когда нам по два-три месяца приходится ждать элементарных справок, что конкретно и в каких объемах выпускает тот или иной завод, каковы его возможности, состав оборудования, квалификация и численность рабочих, составление мобплана невозможно. Пока мы возимся с бумажками ситуация уже успевает измениться и плановые показатели перестают соответствовать реальным возможностям или потребностям.

— Знаете, товарищ Любимов, товарищ Каганович этот вопрос еще в декабре прошлого года ставил перед Советом народных комиссаров. Мы тогда не стали ломать и перекраивать. Понадеялись на Военно-промышленную комиссию и персонально на вас, товарищ Любимов. Мы считали, что с вашим собственным авторитетом и привычкой не пасовать перед авторитетами других товарищей, стоящих выше вас по служебной лестнице, вы сможете организовать работу существующих наркоматов так, чтобы они составили мобилизационные планы. Но вы вместо этого закопались в технике, а с главной задачей не справились. Сейчас конец марта, значит, мы потеряли три месяца, затянули с реорганизацией, которую могли провести еще в январе. Теперь до мая будем налаживать работу. А если после весенней распутицы начнется война? Вы об этом подумали, товарищ Любимов?

Слова Сталина, которые он произносил тихо, отдавались в моем сознании как набат. Нет, я не считал, что совершил какой-то проступок и не чувствовал за собой вины. Все-таки я сам пришел и честно признал, что на этот раз задача была мне не по плечу. Когда-нибудь это должно было случиться, как в анекдоте с японской бензопилой. Но не оправдать надежд Иосифа Виссарионовича было по-настоящему тяжело. Не стыдно, не страшно, а именно тяжело. И сразу как-то пусто стало на душе.

— Вряд ли, товарищ Сталин, найдутся дураки на нас сейчас нападать, — вяло промямлил я на автомате, лишь бы не молчать, — В Маньчжурии Красная Армия показала всем свою мощь.

— Идите, товарищ Любимов, вы свободны, — не обратив никакого внимания на мой ответ, отправил меня восвояси отец народов.

Через два дня Совнарком действительно принял решение о разделении наркоматов, причем, по плану ВПК, чем подсластил мне горькую пилюлю. Сама же Военно-промышленная комиссия этим же постановлением была упразднена. Вместо ее создавался Комитет обороны на уровне наркомов.

— Что, браток, карьера не задалась? Прочувствовал, почем фунт лиха? — фонтанируя оптимизмом, со смехом подливал бывшему председателю ВПК бывший нарком ВМФ Кожанов. — Мы с тобой как те два брата-акробата под куполом цирка, взлетели, да не удержались.

— Не понимаю, чему ты так радуешься, — ответил я хмуро.

— А чему огорчаться? Тому, что ты легко отделался? Уж поверь мне, на этом мобплане не один черт ногу сломит, полетят наркомы и замнаркомы с должностей как миленькие. Хорошо еще, если не в гости к твоему ненаглядному Лаврентию. Я, когда флотом заправлял, именно поэтому добился, чтоб заводы за ним свои закрепили. Чтоб путаницы с этой кооперацией, когда чуть ли не адмиральский катер полудюжиной управлений НКТП, с каждым из которых целая гора переписки, не считая их междусобойчиков, строили. А во всей промышленности этот клубок распутать — и пытаться нечего. Правильно ты поступил, что предложил разрубить по отраслям и направлениям. Месяца три назад сообразил бы — вообще был бы героем. Да чего уж теперь… Чем заняться думаешь? — Иван Кузьмич разливался соловьем, лишь бы поднять мне настроение.