Звонок с неизвестного номера
Шрифт:
– С тобой, теть-Тань, никакого сравнения! – возмущался мальчик. – Глаза, как у глупой куклы, и сиськи фальшивые.
А она горько (и тоже по-взрослому едко) отвечала:
– Мужики в сорок лет дуреют. Седина в бороду – бес в ребро.
– Одумается. Вернется, – серьезно сказал мальчик.
– Да зачем он мне нужен! Предатель!
И самой обидно, и за Митю тоже. Получается, обоим отцам (родному и приемному) оказался не нужен.
Яичницу Настя опять пережарила. Но разве можно
– Она пузыриться начала, а потом сгорела, прямо внезапно!
– Так надо было накрыть и огонь убавить!
– Динь, – улыбается виновато, – ну не умею я с домашним хозяйством!
У плиты, в своем халатике кружевном и правда смотрится негармонично. Яичницу отодвинул, Настеньку обнял. Она прижалась с готовностью, прошептала:
– Можно ведь и пиццу заказать.
С Таней Денис успел оценить: омлет и овсянка с сухофруктами на весь день энергией заряжают. Но когда рядом Настя, плевать на правильную еду.
Здоровый образ жизни без раздумий полетел в тартарары. Зато до чего радостно рядом с беспечной красавицей – пусть и в неубранной кухне.
Расстегнул у халатика пуговку, прижался губами к загорелой ложбинке промеж грудей – и тут совсем некстати телефон. Номер незнакомый, очередная, конечно, реклама. Или мошенники. Хотел было сбросить, но Настенька востроглазая покосилась на экран, хихикнула:
– Из Краснодарского края атакуют!
Ушлые «бизнесмены» из любой точки мира могли звонить – но в крае у него отец. Поэтому ответил. В трубке – дребезжащий старческий голос:
– Денис Юрьевич? Это Петровна, соседка батюшки вашего.
Память на имена отличная – вспомнил сразу, хотя виделись единственный раз.
– Здравствуйте, Василиса Петровна. Что-то случилось?
– Ну… как вам сказать… – замялась. – Скорая к папе вашему приезжала.
Настю отстранил, выкрикнул:
– Что с ним?!
– Э… ну… лицо закрыто было. Умер ваш батюшка. Врачи сказали: инфаркт.
Прогулка в парке после обеда – лучший способ поддерживать себя в форме. Идешь не спеша, чистый воздух вдыхаешь – Алена Андреевна специально сворачивала с аллеи в дебри, чтоб деревьев побольше и народу поменьше.
Наблюдала за белками шустрыми, улыбалась прощальным лучам осеннего солнца. И вдруг услышала то ли стон, то ли писк.
Сначала подумала: птенчик из гнезда выпал. Свернула на жалобный звук, вышла на поляну и обомлела. Под деревом – взлохмаченный, жалкий пес. По виду – йорк с «дворянской» примесью. Глаза разноцветные. В парке часто встречались собаки – в том числе беспризорные (несчастных подкармливала, агрессивных отгоняла палкой для нордической ходьбы). Но тут что странно: рядом с собачонкой – лежанка, две миски (обе пустые).
Ее пес увидел, но с места не стронулся, только зарычал вяло.
–
Подошла, протянула руку погладить – огрызнулся. Кусать, впрочем, не стал. Проследила за собачьим взглядом – смотрит неотрывно на пакет с сухим кормом (тоже поблизости, почти полный).
Поняла. Насыпала щедро. Рядом ручей звенит – сбегала, налила во вторую миску воды. Пес жадно кинулся пить.
Она внимательно его разглядела. Несомненно, домашний. Намытый, причесанный. Ошейника нет – хотя шерсть на шее, если приглядеться, примятая. Почему он в дальнем уголке парка – но при всех аксессуарах? Только без шлейки и медальончика с координатами хозяев?
– Как тебя зовут? – сорвался с языка глупый вопрос.
Пес утолил жажду, накинулся яростно на еду.
Алена Андреевна поискала глазами – может, где-то записка? Объяснение ситуации?
Нет, ничего. А чип, интересно, имеется у собаки в ухе? Но визуально не определишь, это к ветеринару надо.
Подождала, пока наестся. Протянула руку:
– Пойдешь ко мне?
Не шевельнулся. Зарычал – жалобно, без агрессии.
– Тебе велели ждать? – уточнила.
Слово «ждать», похоже, псу знакомо – встрепенулся.
– И сколько ты здесь сидишь?
Лег, положил морду на лапы.
День к вечеру клонится. Скоро в парк на прогулку выйдут собачники – в том числе с ротвейлерами без поводка. А в крохе йорке веса от силы два килограмма. Порвут в клочки. Повезло еще, что до сих пор целый – бездомные стаи тут целый день шляются.
О чем хозяин думает?
Хотя, похоже, нет больше у пса владельца – раз его оставили здесь вместе с лежанкой, кормом и мисками.
Надо спасать. В приют пристраивать. Или в добрые руки. А может, себе взять?
– Как тебя, Тузик! – позвала Алена Андреевна. – Вставай.
Ноль эмоций.
Добавила в голос строгую нотку:
– Пошли.
Морду вскинул – но лежит по-прежнему.
– Домой, – повторила она. – Рядом.
Пес, ей казалось, сомневается. Надо убеждать.
– Тут большие собаки. Они тебя загрызут. Пойдем домой. Ко мне. Мама тебя, похоже, бросила. (Алене Андреевне казалось, что хозяином у подобного малыша скорее всего была женщина.)
«Пойдем», «домой» и «маму» собачонок, похоже, знал.
В разноцветных глазах промелькнуло смятение. Но потом решение принял. Поднялся. Подошел к Алене Андреевне, поставил на нее передние лапы.
– На ручки хочешь? – улыбнулась. – Ну сейчас, сейчас.
Достала из куртки целлофановый пакет, поместила в него лежанку, корм, миски. Подхватила Тузика. Надо обязательно в районном чате объявление дать. В газету местную его фотографию скинуть. По домам окрестным походить, дворников порасспрашивать. Вдруг все-таки ищут его?
Но по печали в глазах собаки поняла: не верит он, что мама найдется.