Звонок с того света
Шрифт:
Я получила твое послание из больницы, но раз ты не подключена к аппарату искусственного дыхания, не лежишь под капельницей и не засунута в смирительную рубашку, ничто не мешает тебе снова сесть у микрофона. Усекла, о чем я говорю? Мелани здорово потрудилась за тебя – у меня нет к ней претензий, – но рейтинг передачи пополз вниз, а Триш Лабелль из «Антен» норовит занять твою нишу.
Положение не из лучших, Сэмми, если не сказать плохое. Слушатели хотят тебя, а не кого-то другого, как бы он ни был хорош. Так что не приноси мне никаких писулек от врачей – это не поможет. Усаживай свою задницу на стул
– Слышал, как, оказывается, меня любят радиослушатели? – обратилась Саманта к коту, но тот не отреагировал. Его взгляд по-прежнему был устремлен на окно.
Саманта ощутила на затылке неприятное покалывание. Такое бывает, когда кто-то сзади внимательно рассматривает тебя. Она обернулась и вновь вгляделась в черный прямоугольник окна. За ним царили ночь и тишина, не нарушаемая ни единым звуком – ни шелестом, ни скрипом, ни шорохом. Оцепеневшие в полной неподвижности столетние дубы, едва различимые в темноте, словно преданные часовые, охраняли дом.
Но что же тогда тревожит Харона и ее саму? Может быть, какое-то неуловимое изменение в атмосфере душной и влажной июльской ночи? Или что-то нематериальное, невидимое и неслышимое витает вокруг дома?
У Саманты помимо ее воли возникло желание, чтобы это нечто хоть как-то проявило себя. Тр-р-р-р...
Сердце ее замерло, во рту пересохло. Неопределенный, едва слышный звук донесся откуда-то с веранды.
Возможно, это оседает старый дом. Она поселилась в нем всего три месяца назад и только после переезда узнала его историю от словоохотливого старика-соседа. По утверждению мистера Киллингсворта на этот дом так долго не находилось покупателя, несмотря на невысокую цену, потому что последняя его владелица была убита прямо здесь – стала жертвой своего обезумевшего от ревности приятеля. Саманта, конечно, не верила ни в привидения, ни в злые чары, но все-таки холод пронизал ее.
«Стоп, Саманта, – сказала она себе..– Скоро ты начнешь пугаться любого шороха, любой тени. Возьми себя в руки».
«Привет, Сэмми! – заговорил автоответчик голосом Мелани. – Надеюсь, прогулка в Мексику была приятной, несмотря на казус с ногой. Я считаю, что в этом есть некая доля романтики. Разве не ради приключений мы отправляемся в путешествия?
Я позвонила в банк, как ты просила, а почту оставила на столе. Ты уже, наверное, ее просматриваешь. Кварту молока, бисквиты и твое любимое ванильное мороженое ты найдешь в холодильнике. Харон без тебя вел себя скверно, был постоянно на взводе, шастал везде, даже по пианино. Увидимся на работе, а до этого звони, если что понадобится».
Саманта немного расслабилась. Мелани напомнила ей, что жизнь входит в привычную колею. А какое место теперь в этой жизни будет занимать Дэвид?
Его фотография стояла на письменном столе перед нею. Высокий, атлетично сложенный, с твердым квадратным подбородком и серыми стальными глазами, вице-президент и исполнительный директор компании, владеющей сетью отелей «Регал». Человек с большим будущим и с острым, если не сказать точнее, разящим юмором. «Добытчик» – так бы с уважением отозвалась о нем Бет Метсон – мать Саманты, если бы была жива.
Саманта перевела
Бет считала, что удачный брак – главное в жизни, и, конечно, рада была бы видеть дочь замужем за таким человеком, как Дэвид Росс, – амбициозным, удачливым... и с темной изнанкой.
Слишком похожий на Джереми, ее бывшего мужа. Вслед за посланием Мелани автоответчик выдал целую серию записей звонков от подруг, каким-то образом прознавших о ее мексиканских злоключениях и поторопившихся выразить свое сочувствие.
– Я неожиданно обрела популярность! – Саманта поделилась этим замечанием с котом, продолжая просматривать почту, в которой не обнаружилось ничего сколько-нибудь существенного, и прослушивая телефонные послания. Одно было из приемной дантиста с приглашением явиться для очередного профилактического осмотра, другое – из медицинского центра, где она проводила сеансы психотерапии в рамках благотворительной программы.
Саманта взяла со стола последний конверт – стандартный, ничем не примечательный, без обратного адреса. Ее имя и адрес были напечатаны на принтере.
Из вскрытого конверта на стол выпало фото. Она похолодела.
Саманта узнала снимок. Он был сделан несколько лет назад для рекламы ее радиопередачи в газетах и потом размножен. Над этой копией кто-то изрядно потрудился, чтобы так ее изуродовать.
Она с ужасом уставилась на свое искаженное изображение. Ее улыбающееся симпатичное лицо осталось нетронутым, и даже сохранилось его несколько игривое выражение, но рыжеватые волосы фломастер «шутника» превратил в огненно-рыжие, а на месте зеленых, с густыми ресницами глаз зияли рваные дыры, как будто тот, кто их прорезал, действовал с остервенением и в спешке.
Поперек чуть тронутых помадой губ было начертано красным карандашом единственное слово: «Покайся!» Она с отвращением отшвырнула снимок и вскочила.
– О господи... – у нее перехватило дыхание. По веранде и по ступеням крыльца кто-то пробежал. Значит, неизвестный, кто бы он ни был, прятался где-то в темноте, наблюдал за нею через окно, а теперь спешил убраться прочь.
И тут же автоответчик воспроизвел шепот мужчины, казалось, охваченного сексуальным томлением:
«Тебе не избежать своей участи. Придется платить за свои грехи».
Красный «глазок» включенного аппарата теперь походил на светящийся глаз хищника.
Однако в тоне мужчины не было угрозы. Он скорее уговаривал ее смириться с неизбежным, обращаясь к ней, как к близкой подруге или даже как к своей возлюбленной.
– Подонок! – воскликнула Саманта. Кот испуганно зашипел, спрыгнул со стола, метнулся по комнате и забился в угол.
Автоответчик щелкнул, просигналив об окончании последней записи на кассете. Тишина навалилась на Саманту, а стены и потолок, казалось, начали придвигаться с явным намерением стиснуть ее и раздавить.