Звонок с того света
Шрифт:
– Да, – согласилась с ним домоправительница, – в такое мы с вами ужасное время живем! Сперва, значит, она мужа угробила, а потом и любовника... – Марианна покосилась на Надежду Николаевну и виновато добавила: – Нехорошо, конечно, людей обсуждать, особенно когда в доме у них работаешь, а только у меня такое мнение...
– Вот правильно вы говорите! – перебил ее фермер. – У меня тоже, извиняюсь, такое мнение, что надо таких людей сечь как сидорову козу – может, тогда и научатся, как жить по совести... а у меня-то, Марьяна Васильевна, тоже своя неприятность!
–
– Да нет! – отмахнулся фермер. – Я и слова-то такого не знаю, чтобы здоровье! У меня со здоровьем полный порядок всегда был! Ни спина никогда не болела, ни руки-ноги, ни внутри чего... Соседка вот, к примеру, зубами мается, а я не понимаю – чему там болеть-то? Там же кость, все твердо... А вот горе у меня такое... Собачка померла... хорошая такая собачка, Зежа... и дом стерегла, и стадо... до чего умная была собачка! Иного человека в десять раз умнее!
– Состарилась, наверное? – предположила домоправительница и добавила: – А не подлить ли вам чайку?
– Чайку – это я, конечно, завсегда, – согласился фермер. – Папаша мой, покойник, непременно по двадцати стаканов выпивал, а дед – тот и тридцать мог. А только насчет того, что собачка моя состарилась – это вы зря, Марьяна Васильевна, это вы только потому, что не знали ее! Зежа молодая была собачка и крепкая, всего четыре года ей было, а уж до чего умная! Я, бывало, когда уезжал, вот к вам, например, или еще куда – я эту собачку дома за хозяина оставлял, так что вы думаете? Вернусь – и непременно все в полном порядке!
– Так что же с ней такое случилось?
– Вот именно, что случилось! Только что бегала моя Зеженька, резвилась, и вдруг – раз! – и померла. Лежит, не шевелится, и только пена на морде!
– Какие вы, Григорий Пантелеевич, ужасы рассказываете!
– Именно что ужасы! – согласился с ней фермер. – Я вот подумал, подумал и решил, что непременно кто-то мою собачку отравил. Даже сгоряча участковому пожаловался, Иванычу...
– И что же участковый?
– Только отмахнулся! Мне, говорит, с людьми неприятностев хватает, а ты тут еще со своей собакой!
– И на кого же вы думаете, Григорий Пантелеевич? На соседей своих?
– Да нет, на соседей я не думаю! Соседи у меня люди хорошие, я с ними не ссорюсь.
– А кто же тогда?
– Думаю, может, извиняюсь, бродяга какой, как их сейчас... бомжами называют. – Фермер понизил голос. – У меня, Марьяна Васильевна, есть такой амбар пустой...
– Ну, вы не иначе шутите! Вы такой мужчина хозяйственный, да чтобы у вас что-то пустовало...
– Ну, вы ведь знаете – я когда сюда переехал, заброшенный хутор купил, а там столько всего было понастроено – и сараев, и хлевов, и амбаров, мне столько и не надо. Так вот, один амбар у меня пустовал, и в нем вроде кто-то жил несколько дней.
– Почему вы так думаете? – спросила Надежда Николаевна, которую заинтересовала тема разговора.
– А потому думаю, что шум какой-то третьего дня слышал в этом амбаре. Мне тогда некогда было, я коров доил, а после забыл. А сегодня я туда зашел – у
– Зачем? – с сомнением спросила Надежда.
– Известное дело зачем! Чтобы она его лаем своим не выдала. Собака, она ведь на чужих непременно лает...
– Это какие же люди злые бывают! – огорчилась Марианна Васильевна. – Чтобы собаку убить, бессловесное животное!..
– Только что бессловесное! – подхватил фермер. – До чего моя Зежа, извиняюсь, умная была – только что не разговаривала! Иной раз так посмотрит – видно, что все понимает, а могла бы говорить, так и сказала бы! А ласковая какая! Да вот у меня карточка ее есть... – И Григорий Пантелеевич показал домоправительнице маленькую фотографию.
Надежда заглянула через плечо Марианны Васильевны и увидела здоровенную косматую собаку, несомненно, кавказскую овчарку, с огромными, грозно оскаленными клыками. Собака на фотографии не очень подходила под словесное описание фермера – она нисколько не была похожа на «умную и ласковую собачку».
Григорий Пантелеевич спрятал фотографию собаки, допил третью чашку чаю и поднялся:
– Ну, Марьяна Васильевна, пойдемте, выгружу я вам все, что вы велели!
Пикап Григория Пантелеевича укатил в сторону ворот.
В дверях кухни мелькнула Лена.
– Елена Сергеевна, хотите сметанки свеженькой? – окликнула ее домоправительница. – Или творожку? Только что фермер привез, утром сделано! Или вот к ягодам сливочек...
– Большое спасибо, Марианна Васильевна! – проговорила Лена, входя в кухню. – Я сыта. А вы не скажете мне, где у вас стиральная машина? Я хочу коечто простирнуть...
– Ну что вы! – всполошилась Марианна. – Неужели я позволю вам стирать? Не хозяйское это дело! Вы отдайте мне все, что нужно, к вечеру все будет готово!
– Что вы, это неудобно! – засмущалась девушка.
– Это моя работа! – отрезала Марианна. – Всетаки, может быть, попробуете сметанки? Она у Григория Пантелеевича очень вкусная! Хороший он человек, аккуратный, самостоятельный... а как по собачке своей убивается...
– По собачке? – машинально переспросила Лена.
– Ну да, собачка у него умерла. Григорий Пантелеевич думает, что отравили.
– Надо ему щенка подарить, – проговорила Лена, поправив светлые волосы. – У одной моей подруги кот был сиамский, прыгнул с балкона за птичкой и сорвался, а жили они на шестом этаже. Сильно расшибся, пришлось котика усыпить. Так вот Маша, подруга моя, очень переживала, прямо места себе не находила. А потом ей подарили сиамского котенка, и она успокоилась, привязалась к нему. Главное, что та же самая порода, ей казалось, что ее котик вернулся. Вот и вашему фермеру щенка нужно подарить, и непременно тоже кавказской овчарки. Он отвлечется и не будет переживать...