Звуки Шофара
Шрифт:
Каждое слово как нож вонзалось в душу и наносило рану.
— Жестокости нет оправдания, Пол.
Юнис внимательно вглядывалась в его лицо, мучимая вопросом, что же произошло с тем молодым человеком, которого она так страстно полюбила. Она наблюдала, как Пол становился все жестче и упрямее. Даже интересно, неужели единственной причиной, по которой он посещал школьные собрания, было желание засвидетельствовать свое почтение другим родителям? Большую часть времени Пол проводил в беседах с ними или с их сыновьями и дочерями.
Тим все видел. Тим все знал. И его это глубоко ранило. Юнис понимала, что ее сын спрашивает себя, играет
Порой Юнис задумывалась о своей собственной роли в жизни Пола. Она умеет петь. Умеет играть на фортепиано. Если отбросить все это в сторону, то кто она? Просто Юнис Макклинток, обыкновенная девушка с холмов Пенсильвании, которая посвятила свою жизнь служению Богу еще до того, как ей исполнилось девять лет. Она не отличалась никаким особым талантом и всегда удивлялась, что мог Пол найти в ней.
Может, и он удивлялся тому же.
— Ни одного из вас, кажется, не волнует, какие проблемы вся эта ситуация может создать для меня. — Пол махнул рукой. — Хотя все равно у меня нет времени заниматься этим.
Вечное его оправдание.
Юнис знала, что их брак рушится. Но к кому за консультацией может обратиться жена пастора?
— Почему бы тебе не поведать всем, что твой сын стал почти что мучеником? — Пол посмотрел на Юнис так, будто оценивал идею. — Я иду домой, Пол. Что-нибудь передать Тиму?
— Он наказан. Пусть никуда не выходит.
Перед ее глазами возник образ будущего — унылая череда лет в тоскливом одиночестве. Помоги мне, Боже.
— Если будешь продолжать в том же духе, Пол, ты закончишь' тем, что оттолкнешь нашего сына от церкви.
Он может оттолкнуть Тима даже от Бога.
Когда Сэмюель услышал, как позвонили в дверь, он решил, что к нему пришли мальчики–мормоны, всегда одетые в свежие накрахмаленные белые рубашечки и черные брюки. Недавно они приняли его приглашение выпить молока с печеньем, оставив свои велосипеды у его калитки. Через полчаса один из молодых людей уже горел желанием уйти, но другой сидел как приклеенный. Сэмюель пригласил обоих парнишек на вечерние библейские уроки в среду.
— Тим! Давно тебя не было. — Сэмюель широко распахнул дверь. — Заходи.
— Спасибо.
Сэмюель нахмурился:
— Ты в порядке?
—Да.
— А твой противник?
— Противники.
Тим переступил через порог и остановился в гостиной. Сэмюелю вдруг стало интересно, помнит ли парнишка, как Эбби всегда, едва завидев его на пороге, предлагала ему угоститься печеньем. Плечи Тима вздрогнули, потом у него из груди вырвался какой-то звук, он рухнул на старенький диванчик и, обхватив голову руками, расплакался.
Сэмюель сел рядом и положил руку ему на плечо.
Тим вытер лицо рукавом, сел, ссутулив плечи, и уперся локтями в колени.
— Простите, у меня не было намерения распускать нюни, как малолетка.
— Со мной тоже такое бывало, Тим. В противном случае меня бы давно хватила кондрашка.
Тим невесело усмехнулся:
— Надеюсь, я не помешал?
— Ты не помешал ничему такому, что не могло бы подождать. — Сэмюель похлопал Тима по плечу, положил руки на колени и выпрямился. — Почему бы нам не направить свои стопы на кухню и не пошуровать там в поисках съестного? — Тим последовал за ним, остановился
— У меня есть обед из замороженных полуфабрикатов. Приличный стейк, вырезка, лазанья. А еще мы можем закинуть в духовку пиццу.
— На ваше усмотрение.
Сэмюель знал, что Тим любит пиццу. Он включил духовку, вынул пиццу из коробки, удалил целлофановую обертку и выложил лепешку на противень.
— Через полчаса должно быть готово. — Сэмюель достал из холодильника две банки содовой. — Или же сработает противопожарная сигнализация.
Сэмюель открыл одну из банок и протянул ее Тиму.
Тим жадно сделал большой глоток содовой, поставил банку на стол и оперся о него руками.
— Сэмюель, вы ладили с вашим отцом?
Сэмюель улыбнулся:
— Бывало сшибались лбами.
— Меня отстранили от занятий в школе. Снова таскали в кабинет директора. — Тим уставился на банку. — Меня уже тошнит от всех них, Сэмюель. От этой своры насквозь пропитанных лицемерием притворщиков. Тошнит от директора, который из кожи вон лезет, чтобы оправдать врунов. От учителей, которые как заведенные повторяют, что я понапрасну растрачиваю свой талант. Будто им не все равно. Я устал от того, что отец постоянно обвиняет мать всякий раз, когда что-то случается. Но больше всего я устал от него. —Тим сделал еще один глоток содовой. — И мне совершенно безразлично, что они все обо мне думают.
Сэмюель прекрасно видел, насколько все это «безразлично» Тиму. В голову лезли прописные истины, избитые банальности. Нелегкое дело взрослеть. Ты справишься. Твой отец любит тебя. Не так-то просто в наши дни быть родителем. Жизнь — трудная штука.Все так. Но Тиму нужно выговориться, излить душу.
Поэтому Сэмюель предоставил парню такую возможность. Мейсон многое знал и понимал. Он участвовал в жизни Тимоти Хадсона с тех пор, когда тот еще под стол пешком ходил. Правда, теперь Тим заходил к нему только один раз в неделю и то всего на тридцать минут. Поэтому Сэмюель узнавал о его делах от Юнис, которая, как и прежде, после длительной прогулки заглядывала к Мейсону на чашку чая. И посвящала его в дела сына. Рассказывала о том, как Тимми принес лягушку в воскресную школу, как нелегко заставить его делать домашние задания, как футбольные матчи мешали собраниям молодежной группы, как Тимми отличился многочисленными шалостями в летнем лагере при церкви. А еще Тим написал памфлет, полноценное сатирическое произведение о жизни общины, которое оказалось слишком едким, чтобы считаться детской забавой. Как Джесси Боэм однажды рассказала, что видела сына пастора Пола курящим «травку» в кегельбане. Правда, выяснилось, что она обозналась, но люди склонны верить сплетням.
Тим встал, обошел стол и, открыв дверцу шкафчика под раковиной, положил банку из-под содовой в мусорное ведро.
— В церковь я больше ходить не собираюсь.
Сэмюель точно знал, для кого предназначалось это заявление.
— Не скажешь мне почему?
— Мне надоело сидеть с кучкой ханжей, Сэмюель. Миссис Локфорд и ее гестапо, следящее за всеми и вся. Мистер Боэм, который внушает подросткам, что они должны жертвовать ради Царства Божьего, а сам каждый год покупает себе новую машину. Миссис Боэм, трындящая повсюду о нравственном упадке американской молодежи. Вы знаете, что она записывает по три сериала каждый день?