Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история
Шрифт:
Впрочем, на данный момент есть задачка посложнее. Я — в незнакомом городе и без денег. А мне надо что-то есть и где-то спать. И мой организм не будет ждать сутками, так что проблема насущна и становится все острее с каждым часом.
Ладно. Есть проблема — будем искать.
Я затолкал руки в карманы и двинулся вдоль по улице.
Если у тебя нет денег на еду и ночлег, то все, что тебе остается — это уповать на милость добрых людей. А люди добрые настолько, чтобы пустить переночевать совершенно незнакомого человека, встречаются очень редко. Один на тысячу. Даже если здесь люди в десять раз добрее — один на сто. Сколько людей мне придется
Вот только бродить по улицам и надеяться, что увидишь кого-то, кому нужна помощь — не наш метод. Как тут определишь? Все заняты и все бегут. Может, вон той девочке нужно срочно шкаф передвинуть. А может — и нет. Какой отсюда следует вывод? Нужно идти туда, где людям какая-никакая помощь нужна всегда…
— Молодой человек, не морочьте мне голову! Я в этом городе живут уже пятьдесят лет, преподаю географию — здесь никогда, запомните, ни-ког-да не было улицы Синей! Ваши глупые шутки тут совершенно неуместны…
Тьфу ты. Надо ж было так с первого раза нарваться. Еле ноги унес.
Помощь всегда пригодится тем, кто живет в частном секторе. Дрова поколоть, огород полить или там перекопать, отнести что-нибудь ненужное, принести что-нибудь нужное… Не с первого раза — так со второго, не со второго — так с десятого, но повезет обязательно. Правда, есть одна проблемка: где находится в славном городе Раниманске этот самый частный сектор? С одной стороны — просто подойди к любому прохожему и спроси. А с другой — молодой парень интересуется, как ему найти частный сектор. Во-первых — неестественно. Во вторых — кто его знает, вдруг в здешнем мире словосочетание "частный сектор" звучит так же странно как для нас — какой-нибудь "приватный сегмент". Поэтому мы поступаем иначе: нет ничего естественнее, чем человек, который ищет улицу. Подходит к вам и, вежливо извиняясь, спрашивает, где находится улица Синяя? Вы задумываетесь, морщите нос, после чего признаетесь, что слыхом не слыхивали ни о какой Синей улице. На что спрашивающий — не менее вежливо — уточняет, что это маленькая улочка с домами, садами и огородами. Где такая может быть? В ответ вы показываете направление к ближайшему известному вам частному сектору. Что и требовалось.
Небольшое уточнение: в качестве опрашиваемых лучше выбирать людей пожилых, пенсионного-предпенсионного возраста. Замечено, что они любят поговорить больше других, в особенности — направить на путь истинный заблудшую молодежь.
Большое уточнение: к тощим тетушкам, весьма смахивающих на старуху Шапокляк — не обращаться ни в коем случае!
Две следующих женщины, опрошенных мною, подробно рассказали на каком именно автобусе можно добраться до нужного места. И только четвертая правильно поняла вопрос — как ДОЙТИ, а не как ДОЕХАТЬ и не менее подробно рассказала, как дойти.
Храни бог добрых женщин.
Не прошло и получаса, как я добрался до нужного места: кривой пыльной улочки с невысокими заборами, из-за которых свисают ветки яблонь и вишен (а может груш и слив — плодов еще нет, а я не специалист), уютными палисадничками и ленивыми собаками, лежащими посреди дороги. Улица, разумеется, никакая не Синяя, а вовсе даже Хвойная. При том, что никаких елок, сосен и прочих пихт на ней не наблюдалось. Вообще, конечно, понятно, что название могли придумать лет двести назад,
Прогулка по городу сама по себе была небезынтересной. Я вообще люблю гулять в незнакомых ранее местах (главное — не забрести в такое место, где аборигены воспримут вас исключительно как источник ценных трофеев), а такой случай мне в жизни не выпадал — пройтись по совершенно незнакомым улицам абсолютно незнакомого города вовсе незнакомого мира. И главное: все говорят по-русски! Мечта туриста.
Лобастые автобусы с полукруглыми крышами важно катились вместе с редкими легковушками, солидно блестевшими черным лаком, и солидными грузовиками защитного цвета.
Магазины назывались просто и незамысловато "Промтовары", "Цветы", "Продуктовый магазин N 17", причем каменные буквы названий были намертво вмурованы в стену.
На перекрестке лихо размахивал полосатым жезлом милиционер.
Там и сям попадались серые коробки автоматов газированной воды, над кнопками было крупно написано "С газом" и "Без газа".
Прошагала колонна солдат. В гимнастерках, в пилотках, в широких галифе. С полотенцами под мышкой — в баню, что ли идут?
Деревянные двухэтажки перемежались солидными домами с цокольным этажом и небольшими балкончиками. Кое-где за зелеными заборами стояли недостроенные кирпичные дома. А в одном месте за таким же забором скрывался полуразрушенный дом. Причем полуразрушился он не от старости — судя по всему, причиной оказалась авиабомба. Весело.
Над речкой выгнулся горбатый мостик, с которого удили рыбаки.
На лавочке сидит парень, по виду — типичный студент. Откусывает от пухлого батона и запивает кефиром из стеклянной бутылки. Еще и умудряется книгу читать.
Поражает разнообразие головных уборов: кепки всех сортов и разновидностей, широкополые шляпы, фуражки у военных, соломенные канотье, плоские тюбетейки — причем у вполне европеоидных личностей — платки у женщин, шляпки, панамки и просто лихо распущенные волосы. Последнее — хорошо, значит, я не так уж и выделяюсь из толпы со своей стрижкой под машинку.
Киноафиши зазывали зрителей на драмы и комедии. "Пехотные былины", "Пыльный тракт", "Умница-красавица", "Трудная задача", "Вокруг Солнца", "Просто жизнь". На афише последнего фильма залег в траве солдат, в одной руке сжимавший винтовку, а в другой — держащий наотмашь гранату бочонком. И что-то подсказывало мне, что речь в фильме шла вовсе не об учениях. Весело.
В небольшом скверике тихонько журчал фонтан.
Дворник поливал асфальт из мягкой резиновой кишки.
Девочки в цветастых платьицах и с задорно торчащими косичками играли в "классики". Такие типичные, классические "классики".
У желтой бочки на колесах с надписью "Пиво" толпились страждущие. Спокойненько сдували пену, выпивали кружку и просили еще. Черти. Тут пить хочется, аж в горле скрипит, а они еще и дразнят.
Где-то вдалеке прогудел паровоз.
Между жилым домом, на балконах которого сохло белье, и пожарной частью втиснулась небольшая церковь, с конусовидной кровлей вместо купола, выкрашенной в веселенький зеленый цвет.
На крышах двух свежепостроенных по виду пятиэтажек укреплены огромные буквы "НЕТ ВОЙНЕ" и "СЛАВА КПОР".