... В среду на будущей неделе
Шрифт:
Из каюты вышел Глыбин. «А этому чего не спится?» — удивился Мыркин.
— Что за шумиха была? — спросил кэп-бриг у боцмана.
Брага объяснил.
— Щенок не стал бы зря у трапа скулить, — сказал наставительно Глыбин. — Спардек хорошенько осмотрел? Наверх залезал?
— Залезал, — соврал боцман.
Глыбин закурил. В наступившей тишине было слышно, как скулит Малек да шаркают по палубе ноги боцмана.
— Может, часть товара сюда перенесем? — заговорил Брага. — Быстрей
— Стану я за них жилы надрывать! — проворчал в ответ Глыбин. — Пусть сами вытаскивают. Ты лучше кубрики прикрой, уже время. Давай!
Брага ушел на бак. И тут в стороне открытого моря мелькнула крохотная искорка. Огонек вспыхнул трижды и больше не появлялся.
— Видали, дядя Юра? Видали? — зашипел Павлик, всем телом вдавливаясь в теплый бок радиста. — Это он, «черный парус», наверно! «Манечка»!
— Он не он, судить еще рано, — ответил едва слышно Мыркин.
Брага прикрыл дверь носового кубрика, посеменил на корму; тоненько скрипнула дверь кормового кубрика.
— Уже начало четвертого, — сказал боцман, — Почему же сигнала нету?
— Был сигнал. Только вторично не мигают…
И вслед за словами кэп-брига снова, уже немного ближе, три раза вспыхнул и погас огонек.
— Отвечай! — глухо приказал боцману Глыбин, швыряя за борт горящий окурок.
Павлика начало трясти. Мыркин предостерегающе шепнул:
— Тсс!..
Павлик услыхал шелест воды и тихие ритмичные шлепки весел. Скоро из потемок вынырнул черный силуэт шаланды с голым столбиком мачты. Павлика затрясло сильнее. Мыркин положил на его спину ладонь.
Шаланда привалила к борту «Альбатроса» мягко; неощутимо. Видно, ею управляли умелые руки. В ту же секунду рядом с Глыбиным очутился ночной гость. Он был в плаще с капюшоном, широкоплечий, коренастый, почти квадратной голове плотно сидела клетчатая кепка с длинным козырьком. На широком лице крючковатый нос. «Коршун»! — вздрогнул Павлик:
— Мы прибыли в срок, — сказал Коршун, подходя к Браге. — У вас порядочек?
— Все в полном ажуре! — весели ответил боцман.
Коршун обернулся и сказал кому-то на шаланде:
— Давай тару!
Глыбин что-то шепнул Браге, и тот посеменил к каюте. Боцман вернулся с двумя тюками.
— Сколько тянут? — спросил Коршун.
— По десять кило каждый, — ответил Глыбин.
— Что-то больно легок, — заметил Коршун, пробуя один тюк на вес. Потом добавил покровительственно: — Ладно, верю на совесть. А где основной товар?
— В трюме, — угодливо проговорил Брага.
Коршун махнул рукой тому, кто оставался в шаланде:
— Экспедитор, валяй сюда!
Дважды Лев подал с шаланды два вместительных рюкзака из парусины,
— Что это за тара? — недовольно произнес Глыбин. — Надо корзинами, быстрей управимся. — Кто с нами? — спросил он у Коршуна.
— Экспедитор.
— Пошли, — сказал Глыбин дважды Льву и шагнул в проход. Экспедитор двинулся следом. Брага замыкал шествие.
Коршун положил на планшир оба тюка, перелез на шаланду и снял их. «Трусливый, подальше от опасности прячется», — подумал Павлик. Он, почти не дыша, тесно прижавшись к Мыркину, смотрел на то, что происходило внизу.
Брага и Экспедитор спустились в трюм; Глыбин остался на палубе. Кэп-бриг положил на место створки трюмной крышки, натянул сверху брезент, погасил якорный огонь. Крадучись, прошел на корму. Здесь постоял как бы в раздумье. Потом клацнул выключателем на стене надстройки. «Альбатрос» погрузился в сумрак.
— Излишняя светомаскировка, — сказал Коршун. — Пограничники могут заподозрить неладное.
Глыбин не ответил. На шаланде блеснул огонек спички. Глыбин подскочил к борту, испуганно зашипел. Огонек папиросы тусклым метеором прочертил темноту и упал в воду.
— Долго что-то, — ворчливо раздалось с шаланды.
— Ваш небось и тянет! — огрызнулся Глыбин. — Наверняка каждую штучку обнюхивает…
— Вы тоже не из добрячков! — заметил Коршун.
Павлик услыхал легкий дробный стук в крышку трюма. Мыркин сразу насторожился, напружинил мускулы рук и ног, словно приготовился к прыжку.
— Вам задарма достается, — продолжал Коршун. — А нам еще по базарам шататься. А времена теперь какие, сам знаешь…
— Тихо! — зашипел Глыбин, услыхавший условный сигнал из трюма. Он поспешил туда. Наклонился над крышкой, спросил: «Годится?» — и принялся торопливо стаскивать брезент.
Кто-то засветил внизу карманный фонарик. В светлом квадрате трюмной горловины кэп-бриг казался гигантским фантастическим жуком… Ему подали корзину, наполненную серебристыми слитками скумбрии. Глыбин отволок ее к борту и передал на шаланду. Потом передал вторую, а пустую вернул в трюм. Так повторилось несколько раз.
— Все! — наконец глухо раздалось из трюма.
— Фонарь погасите! — приказал кэп-бриг. — Теперь не нужен.
Последним из трюма вылез Экспедитор. Появление дважды Льва будто подбросило Мыркина. Радист вскочил на ноги. «Вот, значит, какие делишки творятся!» — выкрикнул он и побежал к трапу. На палубе замерли от неожиданности, а когда опомнились, Мыркин уже гулко шагал по проходу.
— Стол, воры! — Радист преградил дорогу боцману, который шел впереди, согнувшись под тяжестью рюкзака.