...И паровоз навстречу!
Шрифт:
Прапорщик понял: они почти у цели. Река сбрасывала свои воды аккурат к пещере Страхенцверга.
В кои-то веки ветер помогал, а не мешал!
Через час Палваныч с Хельгой на руках миновал водную завесу, прошел по исполинскому темному коридору и ввалился в первый зал пещеры.
Постепенно зажглись магические лампады – человеческий потомок легендарного горбуна вернулся в дом предка. Сейчас мириады огоньков горели малиновым пламенем – графиня Страхолюдлих была смертельно ранена.
Когда из боковых коридоров на зов прапорщика выбежали гномы, он бережно уложил возлюбленную
– Простите, граждане, не сберег.
Гномы захлопотали, откуда-то появились носилки, Хельгу поволокли на кровать, а Палваныч сидел на холодном мраморе и глядел в сторону.
К нему приблизился эрцгерцог [25] , убеленный сединой староста.
– Пойдемте, славный побратим, – участливо промолвил он. – Вы потеряли много сил. Отдохните и расскажите нам, что случилось.
В трапезной Дубовых получил горячую еду и хорошего эля. Пока он ел, гномы его не расспрашивали. Когда же прапорщик закончил трапезу, он заговорил скупым языком военного доклада:
25
Erz – руда, Herzog – герцог, главного в роду гнома звали «рудным герцогом».
– Мы совершали перелет к вам посредством ковра. Хельга была командиром экипажа, я пассажиром. На подлете в воздушном пространстве государства Дробенланд наше летательное средство было атаковано птицей неизвестной конструкции и человеческим десантом в количестве одной единицы вида колдун. Особая примета колдуна – шрам через всю морду. Нападение было внезапным. По нам провели артподготовку огненным шаром, чем и нанесли ковру неустранимые повреждения типа пробоина. В бой вступил десант. Боевые навыки и уровень мастерства колдуна находились на высоком уровне. Первую атаку отразила Хельга, а я был в затруднительном положении. Пока я готовился к стрельбе, колдун поразил Хельгу сокрушительным заклятьем нервно-паралитического действия. Я открыл огонь и подавил десант, нанеся ему несколько огнестрельных ранений. Вот и все.
Гномы слушали, раскрыв рты.
– То есть, уважаемый наш Пауль, все это случилось в небе? – робко уточнил эрцгерцог.
– Так точно.
Староста покачал головой:
– Нам, жителям подземелий, никогда не понять вас – поверхностных людей.
Прапорщик не стал заострять внимание на двусмысленности последнего высказывания.
– На поверхности идет война, мужики, – хмуро произнес он. – Ее развязали те гады, вымогавшие у вас железо. Вся эта братия во главе с долбанной Белоснежкой.
– Прошу вас, побратим Пауль, не называйте ту женщину Белоснежкой. Она была обманкой. Сегодня мы обрели подлинную.
– То есть?
– Понимаете, в каждой гномьей пещере есть свой фамильный ковчег, известный у вас, у людей, как хрустальный гроб. По нашим верованиям, рано или поздно к нам явится Белоснежка, которая из-за происков черных сил впадет в магическую полусмерть. Ядовитое яблоко, отравленный гребешок, прочие вещицы… Тут-то мы и должны поместить ее в хрустальный гроб, где она станет ждать своего
Палваныч был наслышан о сложнейшей системе преданий и верований, касающихся Белоснежки. В частности, Хельга Страхолюдлих идеально подходила на эту роль по совокупности внешних данных. Подлинная Белоснежка должна быть черноволосой и бледной лицом. Белее Хельгиного лица Дубовых отродясь не видывал.
– Земляки, – тепло обратился к гномам прапорщик. – Я, конечно, не принц. Но сильнее, чем я, ее никто не любил и не полюбит. И она, как вы знаете, любит меня. Должен признаться, я пропустил всю эту вашу канитель с хрустальным гробом и поцеловал ее еще в воздухе. Не для того, чтобы она проснулась, а просто потому, что люблю. И она не очнулась.
Дубовых смутился.
Гномы скорчили скорбные мордашки. Им было жалко Пауля. Его неудача означала, что Хельга-Белоснежка предназначена не ему.
– А! – просиял эрцгерцог. – Мне совершенно и бесповоротно ясны две вещи, побратим! Во-первых, может быть, не время? Может быть, ей нужно полежать сколько-то, прежде чем поцелуй сможет разрушить чары?
– Логично, пусть вылежится, – оживился Палваныч. – А во-вторых?
– Ну, вы не обижайтесь, пожалуйста, – замялся старший гном. – Только вы у нас не принц, а в пророчестве несколько раз подчеркивается: целовальщик должен быть принцем.
– Вот тут вы меня действительно приперли к стенке! – Дубовых стукнул кулаком по мраморной столешнице. – Батя мой был точно не король, а потомственный колхозник.
Малявки сочувственно вздохнули. «Ишь, как по команде, блин! – подумал прапорщик. – Репетировали, что ли?»
– Все, оставим этот разговор на потом. Она не умрет?
– Нет-нет! – заверил эрцгерцог. – Сердце работает, дышит размеренно, но очень медленно.
– Ну, кладите ее в свой ковчег или что он у вас кто, а я выдвинусь дальше, война ведь.
Наутро, после церемонии возложения Хельги в гроб, прапорщик покинул пещеру Страхенцверга.
На душе у Палваныча было муторно. Он мысленно возвращался в полутемный зал, посредине которого гномы установили хрустальный саркофаг. Графиня Страхолюдлих лежала в нем бледная, как смерть. Малютки толпились с потерянными лицами у гроба, как еще вертикальные члены политбюро возле уже горизонтального. «Да, – мысленно согласился с собой россиянин, – вылитый колонный зал Дома союзов, ектыш…»
В замке Дункельонкеля тоже был колонный зал. Здесь Вождь собирал министров и прочих бюрократов.
До сего момента у читателя могло сложиться впечатление, дескать, Черное королевство – странная махина, управляемая сумасшедшим колдуном и двумя его подручными, одна из которых потеряла способности, а второй был годен лишь на то, чтобы слетать, куда пошлют, да передать, что скажут.
На самом же деле Доцланд имел четкую управленческую структуру. Более того, это был самый передовой государственный аппарат в сказочном мире. Дункельонкель, технократ от магии, упразднил власть поместных дворян. Впрочем, самих поместных дворян он тоже упразднил. Насмерть.