...и Северным океаном
Шрифт:
Трое — Нобиле, механик Чечиони и Мальмгрен — были ранены. Тяжелее всех — Нобиле: переломы руки и ноги, повреждение головы. Остальные — Бегоунек, офицеры Вильери, Цаппи и Мариано, радист Биаджи, инженер Трояни отделались ушибами.
На лед вывалилось то, что было приготовлено для спуска десанта, в том числе палатка. Ее окрасили в красный цвет, чтобы она была заметнее с воздуха. Удалось собрать сравнительно много продовольствия — при жесткой норме его могло хватить на восемьдесят дней. Однако сильно урезать порции не пришлось: вскоре Мальмгрен
Самое же главное: из разбитой гондолы в числе прочего вывалился небольшой запасный радиопередатчик. Биаджи взял его на борт тайком, вопреки запрещению Мариано, заместителя начальника экспедиции.
А что же сталось с другими членами экипажа?
После удара о лед, когда отвалилась гондола, облегченный дирижабль поднялся в воздух. Подчиняясь ветру, он медленно уплыл на восток, унося шесть аэронавтов во главе с Алессандрини.
Оставшимся на льду запечатлелась фигурка человека, который словно хотел спрыгнуть с уносимого дирижабля, но не решился.
Некоторое время спустя за чертой горизонта, где скрылась искалеченная «Италия», поднялся высокий столб серого дыма.
Взрыв? Или сигнал, который унесенные, в свою очередь спустившись на лед, подавали своим товарищам?
Всего через несколько часов после катастрофы Биаджи, смастерив антенну из обломков гондолы, начал посылать в эфир сигналы бедствия. Тщетно!
Мир ничего не знал об «Италии», пока вечером 3 июня Николай Шмидт не поймал волну передатчика Биаджи.
Вот самая сжатая хроника дальнейших событий.
Первая комиссия по оказанию помощи экспедиции Нобиле была создана в Советском Союзе всего через три дня после того, как прервалась связь с «Италией».,
Когда радиолюбитель принял сигнал бедствия, в комиссию немедленно привлекли крупных специалистов-полярников, и она разработала план спасения попавших в беду.
Тем временем удалось установить постоянную радиосвязь с «красной палаткой». Стали известны координаты лагеря на льду. Оттуда передали: еще 30 мая, убедившись, что никто не слышит сигналы бедствия, трое — Мальмгрен, Цаппи и Мариано — ушли за помощью по направлению к островам архипелага Шпицберген, надеясь найти там охотников или судно.
От этой группы, как и от унесенной на дирижабле группы Алессандрини, в лагере нет известий. Какое-то время люди «красной палатки» еще продержатся, во всяком случае, до тех пор, пока не растает их льдина. А это может произойти скоро.
В начале июня норвежские и итальянские летчики не раз летали в сторону лагеря, однако не нашли его.
Советы начинают поиски
12 июня к Шпицбергену вышел ледокол «Малыгин» с самолетом летчика Бабушкина на борту.
В неслыханно короткий срок был подготовлен к походу самый мощный наш ледокол — «Красин». Он стоял на временной консервации — безжизненный, без команды, с потушенными топками.
Через четыре дня семь часов сорок минут после получения
Начальником экспедиции был назначен известный полярник, профессор Рудольф Лазаревич Самойлович. Руководство операциями «Малыгина» поручалось участнику экспедиции Седова к Северному полюсу Владимиру Юльевичу Визе.
Разумеется, советские люди сознавали опасности, связанные с рейсами кораблей и самолетов. В ночь накануне отхода «Красина» Самойлович сделал в дневнике запись, хорошо передающую напряжение тех дней:
«В углу кают-компании, склонив голову на плечо, сидя спала моя ближайшая помощница — жена. Лицо ее было бледным, утомленным. Некоторое время я постоял перед ней. «Как долго мы с тобой не увидимся… Увидимся ли? — подумал я».
Богатые Америка и Англия отказались участвовать в спасательных операциях… за недостатком средств. А ведь самый крупный в мире и надежный дирижабль принадлежал в то время Соединенным Штатам.
Америка пасует, а Россия собирается удивить мир?!
Мало кто верил в успех советских экспедиций. На страницах итальянских газет замелькали карикатуры: истощенные русские мужики в лаптях и холщовых рубахах прыгают со льдины на льдину, а комиссары кистями старательно окрашивают лед в красный цвет.
Среди тех, что верил в русских, был Фритьоф Нансен. Он первым прислал Советскому правительству благодарность за великолепно начатые спасательные операции.
Тем временем произошли два события, навсегда наложившие свой отпечаток на трагедию «Италии».
18 июня Руал Амундсен на самолете «Латам» вылетел в район катастрофы. Самолет пропал без вести.
25 июня на «Красине», уже находившемся далеко в море, приняли ошеломившую всех радиограмму: шведский летчик Лундборг достиг места, где стояла «красная палатка» потерпевших аварию, сумел сесть на льдину и вывез единственного человека.
Этим единственным был Умберто Нобиле.
По давним традициям капитан покидает гибнущее судно последним. Льдина, которую быстро подтачивало летнее солнце, была не более надежным пристанищем для людей, чем терпящий бедствие корабль.
Так почему первым покинул лагерь начальник экспедиции, отвечающий за жизнь доверившихся ему людей?
Этот вопрос оставался без ясного ответа.
При втором рейсе самолет Лундборга перевернулся на льдине, и швед присоединился к обитателям «красной палатки». Впрочем, ненадолго. Другой шведский летчик вывез его, оставив на льдине раненого механика Чечиони.
У спасательных операций были теперь две цели: оставшиеся на льдине люди «Италии» и поиски экипажа «Латама».
Маломощный «Малыгин», скорее ледокольный пароход, чем ледокол, зажали льды. Тогда возле судна прямо на льдине собрали самолет Бабушкина.