...Имеются человеческие жертвы
Шрифт:
Он захотел, решил и стал мэром и честно оттрубил почти весь свой срок, и все знали, что их молодой мэр не нажил ни палат каменных, ни дворцов с бассейнами... И если он и считал кого-то своими реальными противниками, то это были губернатор Платов и социолог Русаков. И оба мешали ему.
Люди, жители, горожане, среднестатистические представители электората могли думать, что не кто иной, как Платов препятствует осуществлению планов и начинаний их мэра, ограничивает бюджет города — одним словом, не дает развернуться
Между тем его отношения с Платовым были внешне уважительными, корректными, вполне соответствующими положению каждого. Никто не мог бы упрекнуть его, Клемешева, в нелояльности губернатору, но сам образ и стиль жизни каждого в понимании любого беспристрастного человека должны были говорить сами за себя и свидетельствовали о принципиальном различии их амбиций и характеров. Клемешев даже порой удивлялся, что такой опытный человек и прожженный политик, как Платов, не чувствует этого, не слышит тиканья пущенного в ход часового механизма этой заложенной под него мины замедленного действия и продолжает жить, как живет, согласно старым номенклатурным цековским стандартам, что, естественно, ожесточало далеко не процветающее население.
А Русаков мешал совсем по-другому. Этот, напротив, соперничал в популярности, отнимал очки, уводил приверженцев, заслонял, затмевал. И на самом деле он был, наверное, даже более опасен не только своей логикой, но и той бесхитростной открытостью, которую так сильно чувствует и на которую так падок доверчивый простодушный народ, а это давало Русакову преимущество совсем другого качества и другого значения.
Он не играл — ему не надо было что-то изображать, перелицовывать себя, и в том состояла его главная сила и главная опасность.
Впрочем, мешал он Клемешеву и еще по одной причине, достаточно весомой, а потому был к нему и особый счет...
Теперь этот главный противник исчез, был нейтрализован самым надежным и радикальным способом. И вот сейчас надо было подняться из кресла и отправляться на его похороны.
43
В разных концах города туда же, во Дворец спорта, где со вчерашнего дня были выставлены для прощания шесть красных гробов (еще одним, прибавившим счет, стал молодой омоновец, получивший перелом основания черепа и умерший в госпитале), собирались одновременно несколько человек.
Собирался старший следователь по особо важным делам российской Генпрокуратуры Александр Турецкий со своими коллегами и помощниками Рыжковым и Даниловым, собирались, словно осиротевшие, руководители «Гражданского действия», собиралась мать Русакова, собирался губернатор области Николай Иванович Платов, который о многом сумел передумать за эти два дня и ко многому был готов теперь.
Но к звонку, который раздался
— Николай Иванович! Дело вот в чем, — задыхаясь и забыв даже поприветствовать, взволнованно заговорил исполняющий обязанности начальника областного УВД Калмыков. — Поступил сигнал: на вас готовится покушение!
— Полная чушь! — решительно тряхнул головой губернатор. — Чушь и еще раз чушь! Мало того, я даже могу предположить, откуда ветер дует. Элементарная провокация. Просто кое-кому надо, чтобы я на посмешище всему городу сидел, как мышь в норе, боясь и нос высунуть. Я не собираюсь принимать на веру...
— Да нет, Николай Иванович, к сожалению, все гораздо серьезнее...
— Поясните! — отрубил Платов.
— Наши люди действительно зафиксировали на крыше одного из зданий в районе площади появление снайпера с оружием.
— Опять же чепуха, — раздраженно проговорил Платов. — И уверяю вас, что этот так называемый снайпер держался достаточно открыто, чтобы его ничего не стоило обнаружить. Так ведь?..
— К сожалению, нет. Напротив, он был замечен чисто случайно. По-видимому, это человек с большим боевым опытом: как только был зафиксирован, сразу почувствовал это и покинул укрытие.
— Но вы, надеюсь, блокировали здание и взяли его?
— К сожалению, нет.
— Почему? — спросил Платов, которому вся эта история и правда начинала очень сильно не нравиться.
— Потому что... тут же на соседнем здании наши люди заметили еще одного и...
В это время зазвонил другой телефон, аппарат прямой связи с начальником областного Управления ФСБ.
— Подождите! — бросил губернатор и снял вторую трубку, сразу узнав знакомый голос. — Слушаю вас, товарищ Чекин!
— Здравствуйте, Николай Иванович! Звоню, чтобы сообщить: к нам сейчас поступило предупреждение по форме «три ноля». По поводу вас... Мы считаем недопустимым ваше присутствие на похоронах.
— Я уже имею такие сведения, — сказал губернатор. — А что у вас конкретно?
— По информации, поступившей из центра, в Степногорск прибыл высококлассный снайпер-чеченец... Некто Исса.
— Да эти-то тут при чем! И при чем здесь я? Мои пути с чеченцами как-то не пересекались, — уже не скрывая гнева, воскликнул Платов.
— Тем не менее мы не можем допустить вашего появления на публике, в гуще народа.
— Но я должен там быть, понимаете? Обязан! — злобно рявкнул губернатор. — Что же я, по-вашему, должен ввести в фарватер реки подводную лодку, залечь на дно и руководить областью оттуда?
— Мы несем ответственность за вашу жизнь.
— В общем, так, — сказал Платов. — Мы сейчас обсудим этот вопрос с начальником моей личной охраны. Как он решит, так и поступим.