...Выше тележной чеки
Шрифт:
Танэла чуть помедлила, затем кивнула и стала рядом с риттером.
– Скажи мне, храбрый Ворожко, существуют ли в вашей земле благородные обычаи? Ведомы ли они тебе?
Площадь стихла.
– Конечно, доблестный Лоэн! Я знаю, что негоже требовать смерти юной девушки, но она – дочь врага, предателя! Это он убьет ее своей изменой, не мы!
– Тогда ты знаешь и другое, храбрый Ворожко! Всякая девица, даже виновная в тяжких грехах, вольна искать себе защитника. Того, чей меч не даст ей погибнуть.
Внезапно Велегост почувствовал, как в сердце вновь вспыхнула надежда. Риттер прав! Почему же он сам не подумал об этом?
Дедич задумался, затем покачал головой.
– Обычай такой есть и у нас, но…
– Благородный Кей Велегост, заступившийся за эту девицу, не может скрестить с тобой меч, ибо он тот, кому ты служишь. Однако же род мой не менее знатен, и ежели ты не сочтешь поединок со мной бесчестьем, то я – к твоим услугам. Впрочем, ты еще юн и вправе выставить
Лоэн шагнул к дедичу. В лучах утреннего солнца сверкнула синеватая сталь.
Ворожко отшатнулся, лицо пошло красными пятнами:
– Кейна! Переведи риттеру Лоэну, что я не хочу драться с таким славным и благородным воином, как он! Но я не трус! Пусть нас рассудят боги!
Он выхватил меч и расстегнул фибулу, сбрасывая плащ на землю.
– Ты разрешаешь, Кей? – Лоэн повернулся к Велегосту. – Разрешаешь суд Божий?
– Не надо…
Велегост, уже готовый дать согласие, удивленно обернулся. Танэла стояла возле неподвижного тела девушки, ее лицо было бело, как мел.
– Поздно, Стригунок. Стана… Она умерла.
Внезапно показалось, что воздух исчез, в легкие плеснула колючая холодная пустота.
– Боги… За что?!
Кей поднял глаза к горячему светло-голубому небу, но там не было ничего – даже легкого облачка. Боги молчали.
1997