0,5
Шрифт:
И вот в казарму врывается командир роты, а когда в расположении материализуется он, то кричать уже приходится другую фразу, да так, чтобы даже в самом дальнем углу было слышно: «СМИ-И-ИРН-О!» Это только в том случае, если в помещении нет кого-то старше его по должности. Командира батальона, например. И тут главное не забыть, есть он или нет. Потому что выхода отсюда два, а расстояние между ними – метров сто, ты – один, потому что второй дневальный все где-то бегает и шебуршит. После безразличного «отставить» командир роты направился в свой кабинет, но, передумав, повернулся к Андрею:
– Тищенко, ты же там поешь чего-то?
– Так точно, товарищ старший лейтенант.
– А стихи пишешь?
–
– Пошли. – Он повернулся к расположению и крикнул: – Дежурный!
Тишина. Никто не бежит его встретить. Спустя секунд десять он уже орал, не жалея связок:
– ДЕЖУРНЫЙ, БЛЯДЬ!!!
Всклокоченный дежурный вывалился из комнаты досуга:
– Я, товарищ старший лейтенант.
– Ты там массу давишь, что ли?
– Никак нет, журналы заполнял, – оправдывался он, поправляя форму.
– А ХУЛИ ЕБАЛО ЗАСПАНО, СУКА! НЕДЕЛЮ БУДЕШЬ СТОЯТЬ, ЕСЛИ ЕЩЕ РАЗ ТАКАЯ ХУЙНЯ БУДЕТ! – Командир повернулся к Андрею. – Этого с наряда снимай и другого ставь какого-нибудь.
– А что случилось-то?
– Ничего, у него другой наряд будет, конфиденциальный. – Он повернулся к Андрею и подмигнул.
Такое отношение было неожиданным, но оно и понятно – ведь в этот раз офицеру что-то нужно лично от тебя, и желательно, чтобы никто больше о подробностях не был в курсе.
– Есть!
Через три минуты солдат из соседнего отделения, скривив рожу, принял у Андрея штык-нож, а Андрей отправился в кабинет командира.
– У меня у бабы день рождения скоро, – начал он, сразу же как-то смутившись. – Надо стих сочинить. Ну там, про любовь, все дела.
– Напишу, – ответил Андрей, слишком деликатной показалась просьба. Сам засмущался. – Только надо историю. Факты какие-то, о чем писать будем.
– Ну… – он всерьез задумался, закурил, отошел к окну, – познакомились два года назад. В ресторане обмывали капитанские Гробовского из пятой роты, а она с подругами была и ебарем своим. И когда выходили покурить, познакомились. Я ее в тот же вечер и снял. Потом в Тайланд летали тем летом. Я ей цветы дарил. Че там еще…
Андрей про себя усмехнулся. Герой-защитник, цветы дарил.
– А, еще это, она аборт делала.
– Товарищ старший лейтенант, о таком, я думаю, лучше умолчать.
– Ну да, ну да… Че-то я это… Не знаю, короче, не было ничего больше. Пиши давай. – Он покраснел. – Воды нальешь, в уши нассышь, про глаза размером с океан, про волшебную любовь до гробовой доски и еще чего-нибудь. За мой стол садись.
Он обратился к своему «писарю», с интересом наблюдавшему за происходящим:
– Иванов, хули уши развесил? Дай ему ручку и бумаги вторичной и съеби ОТСЮДА КУДА-НИБУДЬ НАХУЙ!
Начал он вполне спокойно, но под конец фразы все равно перешел на привычный крик. Есть такая особенность у военных. Интересно, проявляется ли это в быту? «Здравствуйте, вы готовы сделать заказ?» – «Добрый вечер, да. Мне американо, салат греческий, стейк из баранины, и БЫСТРО ЧТОБЫ, СУКА. Пожалуйста».
– Есть! – ответил тот, вытащив пару листов из стопки, одна сторона которых уже была запечатана чем-то ненужным, протянул Андрею, пересел за соседний стол.
Рота уходила на ужин, но Андрея не отпустили: «с дневальным сходишь». Еще полчаса посидев, отправился с дневальным, но уже другим, а не тем, что принял тяжесть его наряда на себя – тот полтора часа всего отстоял, а там другой взвод заступал на сутки. Решили, пока есть возможность, после столовки сходить в «чепок»: добрались, отстояли в здоровенной очереди, закинули в себя вафельных трубочек со сгущенкой, запили шоколадным «чудом», затарились про запас, ведь доводилось побывать в магазине нечасто – в одиночку молодых бойцов не пускали, только с «дедушками», которых нужно было накормить за такое конвоирование.
Немного
Заходили через заднюю дверь. Сжав зубы, Андрей ждал тотального разноса. Небывалого. Опаздывать на вечеруху еще не осмеливался никто. За это всему взводу светила небывалая прокачка! А ведь еще куча еды за пазухой! За то, что принес в расположение пожрать, карали просто: виновный ел все всухомятку, находясь перед строем братьев по оружию, которые отжимались под счет сержанта, но иногда они умудрялись придумать «конкурсы» поинтереснее.
Обошлось: командир роты, кабинет которого был прямо напротив этого черного хода, проорал, заметив опаздывающих:
– Тищенко, давай сюда БЫСТРО!
– Есть!
И пока полторы сотни человек молчали и удивленно пялились на Андрея, он незаметно скинул в шкаф бушлат со всеми запасами и ушел в кабинет своего начальника, дописывать стихотворение. Прокачка Андреева взвода, впрочем, в этот вечер все равно состоялась – у кого-то нашли плеер и разбили его молотком. Даже через закрытую дверь просачивались эти ужасные звуки с другого конца помещения, поэтому Андрей не спешил: спустя минут пять после того, как все улеглись, он показал стихотворение ротному и планировал отправиться смотреть свой короткий сон, повернувшись к окну и прилипнув взглядом к осколку города. Ротный попросил перепечатать написанное в заметки своего смартфона, а сам свалил в соседнюю роту. Закончив, Андрей немного покопался в его аппарате, изучил фотографии, но ничего интересного не нашел: галерея забита только фотокарточками с пьянок и какой-то служебной мутью – документы, БМП, запчасти. Ничего человеческого.
Поначалу весь круг общения Андрея замыкался на двух земляках из области, спавших на соседних кроватях. Вместе давали денег дневальному, чтобы он купил чего-нибудь пожрать. Дневальный же взымал за это сладкую, в прямом смысле слова, комиссию. В армии всегда желаешь только две вещи: жрать и спать. Так что вместе съедали купленное после отбоя и, довольные, сытые, вмиг засыпали, смакуя во рту последние крошки.
Единственная женщина в этой военной части, которая за полгода попалась на глаза, – жирная повариха с запекшейся жижей в уголках губ. Сначала все без исключения смотрели на нее с отвращением, но уже через несколько недель взгляды сделались не такими колкими. Позже, уже в войсках, на смотре удалось увидеть и другую женщину – лейтенанта. Красивая, стройная, подтянутая. Весь плац, включая офицеров, женатых на поварихах из столовых, пялился на нее с открытыми ртами и поднятыми вверх членами, но она, казалось, этого не замечала. Настоящий военный человек!
Иногда по вечерам выдавали мобильные телефоны, а в воскресенье разрешали пользоваться ими практически весь день, если кто-то из бойцов не накосячил очень уж сильно за минувшую неделю. Сотовые эти не имели доступа в Интернет. Были у некоторых бойцов, разумеется, и те, что оставались на кармане, не сдавались в общую «копилку», так что по воскресеньям можно было замаскироваться. У Андрея был обычный, с 2G, но иногда он менялся, находил возможность «Вконтакт» зайти. Только ничего интересного там не происходило. Первое время списывался. С Мариной, с Костей… Через два месяца он куда-то пропал, и почти никогда не удавалось застать его в Сети. Заходил еще реже, чем сам Андрей. Ну и ладно, просто новости хоть почитать. Те, что едва ли не насилием заставляли смотреть, – Первый канал. Пропагандонство.