0,5

Шпякин Валерий

Чуть не забыл вас познакомить. Андрей – это тот, на кого будет направлена камера в этой истории. Его нарисовал для вас очень крутой художник, Сережа Рыба, тем самым освободив меня от длинных и изнуряющих описаний.

Выглядит Андрей примерно так:

Это, разумеется, не совсем точный портрет, но если бы вы встретили этого парня, вы бы теперь его точно узнали. Иногда он совсем запускает себя, щетина превращается в бороду, неаккуратно торчащую во все стороны, а о волосах и говорить нечего. Так что, вглядывайтесь в прохожих пристальней. Рискуете упустить

возможность поздороваться. Шучу, он не любит незнакомцев и быть в центре внимания тоже не любит. Если бы бумажные телефонные книги до сих пор прилагались к каждой будке, напротив его имени обязательно красовалось бы предупреждение: «Не пытайтесь».

Когда автомобиль скрылся, Костя тихо сказал только одно слово, будто на сегодня остальные были растранжирены:

– Пошли.

Идут. Кончилась сигарета – достал новую, еще одну следом. Как в топку паровоза, чтобы двигаться. Когда в напряжении – вроде бы и помогает вернуть себя в равновесие, да только когда гормоны в крови опускаются до привычных значений, от этого гадкого ощущения во рту начинает тошнить, голова болит, дым пропитывает все тело. Это сейчас ветерок дует навстречу, и все эти запахи уносятся прочь. Свойство возвращаться в самый неподходящий момент – их любимое. Если уж он сам чует зловоние, каково окружающим? Когда только начинаешь курить, даже не замечаешь, как запахи отпадают один за другим, как пропадает вкус. Сначала у еды, а потом и у жизни. Но оно того стоит, чтобы в один момент бросить и почувствовать все снова. Будто маску носил, разрастающуюся, закрывающую почти весь обзор, а тут снял – и на все оглянуться хочется, изучить. Как молодому охотничьему псу, впервые за год оказавшемуся в шумном лесу.

Нервы. Всю дорогу руки, не подчиняясь разуму, теребят зажигалку в кармане толстовки, которая до этого пылилась в шкафу черт знает сколько времени. Даже чуть маловата стала. Свежим взглядом посмотришь, так и изношена вся: застежки на одном из карманов нет, рукава ободраны, маленькая прожженная дырка на спине, а логотип марки почти совсем стерся. Когда-то была любимой, а потом враз пропала из гардероба, переместившись на дно ящика. Спустя время и не вспомнишь о вещах, которые казались важными, необходимыми.

– Я водилу этого где-то видел, – вкинул фразу Андрей, чтобы хоть как-то разбавить сгустившееся молчание. Нужные слова – капля чернил в стакан с водой: диалог оживает, приобретает цвет. Пустой треп – капля воды в стакан с чернилами – ничего не происходит. Сказанное тонет, не срезонировав внутри собеседника.

– Так город-то маленький, все друг друга видели. В нашем селе нового кина не показывают, – пожал плечами Костя, затих.

Миновали мертвые девятиэтажки, в окнах которых в столь поздний час не горел свет, прошли мимо пустых скамеек с надломленными спинками и разрисованными перекладинами. Чуть ли не на каждом здании города красуется надпись: «ХЗК». Большие, во всю стену ангара, и маленькие, в самых неожиданных местах, эти буквы преследуют каждого. Вандал метит территорию. Кто он? Зачем он это делает? Хз кто. Хз зачем. Интересное у людей хобби, короче.

Оставили позади и забитые мусорные баки, с лежавшими рядом коробками от телевизоров, с валяющимися пакетами, которым отныне суждено было неприкаянно летать, исполняя странный танец. Парни вышагивали вдоль гаражей. Их будто детские кубики натыкали в три ряда. Старались расставить ровно, а получилось наоборот. За домом Кости гаражи, казалось, существовали уже несколько тысячелетий – обветшалые, ржавые, поросшие мхом, проседающие под землю. Возможно, рядом с ними росло то самое дерево, с которого Ева сорвала яблоко, и появились мы – лгущие и срущие. После ссор Адам уходил в свой гараж, хлестал винище, курил папиросы, подкручивал что-то в своей колеснице, жалуясь Богу на супругу. Ладно. Нет никакого Бога.

О гаражи за домом Кости запинались тираннозавры. Потом быстро пролетело чуть больше чем двести тридцать миллионов лет, и поблизости появились эти двое.

– Привет. Меня Костик зовут.

– А меня Андрюша. Давай в прятки поиграем?

И вот играют карапузы в прятки, так чтобы мама Костика

видела, где он ошивается. Не дай бог не услышит ответ, выкрикнув его имя из окна! Андрюша, не зная, куда спрятаться в незнакомом дворе, бежит за дом и столбенеет: вот оно. Не гаражи, а настоящий аттракцион. Похлеще, чем опостылевшая детская площадка в его дворе, где только две скрипучие качели, сломанная горка и турник, до которого еще расти и расти. Пять раз досчитав до десяти, подбегает новый приятель и так же восхищенно пялится на эти несуразные постройки, напрочь забыв про игру. Постепенно подтянулись и другие ребята, толпа разрастается, строй заинтересованных мальчуганов ширится.

Там и прошло практически все детство этих двоих: по гаражам прыгали, нарезали между ними круги, играя в догонялки, курили, затаившись. Там выпили на компанию из восьми человек первую бутылку пива, купленную на деньги от сдачи чермета, раскопанного поблизости. Миша бутылку специально встряхнул, прежде чем открыть. Половина оказалась на земле, облив всех, кто не успел отскочить. Досталось каждому по два глотка, а все равно пьяны были. Ох, получил же тогда.

Среди этих гаражей точно так же проходило чье-то детство. Сейчас уже, конечно, вряд ли: снесут, а на территории построят новый торговый центр. Даже если они и останутся стоять – никто не помнет их крыши дерзким прыжком, никто не будет в панике убегать, услышав крик из окна «э, а ну-ка, свалили!». Дети почти не собираются компаниями, какими играли пятнадцать-двадцать лет назад. Зато, умея выдавить из слюнявого рта только «мама, тетефом. таи тетефом», они уже уверенно тыкают по клавишам и находят нужный мультик в «Ютубе», а став взрослее, проводят вечера в «Майнкрафте». В «Майнкрафте» – целый мир, а гаражи – это просто гаражи.

От глаз тех, кто не спит и может наблюдать из окон за происходящим во дворе, ребят защищали полураздетые деревья. Они как женщины с пониженной социальной ответственностью – очень быстро сбрасывают наряд. Каких-то две недели назад в это же время было совершенно светло: что-то в этом механизме переключения суток тут, на Севере, постоянно ломается, и летом настает бесконечный день. Только в конце августа резко темнеет так, что хоть глаз выколи. Куда ни повернись – всюду панорама знаменитой картины Алле Альфонса. И когда солнце совсем уходит – уличное освещение еще не включают. По всем нормативным актам должно быть светло, видите ли. Город кажется мертвым, заброшенным. Особенно такие окраины, где нет круглосуточных супермаркетов и ресторанов. Максимум – редкие «наливайки», молчаливо дожидающиеся одиноких гуляк.

Перебегающие улицу в неположенном месте крысы служат подтверждением. От одной помойки к другой в поисках лучшей жизни. Надо же, как неожиданно.

Ни одного «человечьего» звука: ни шума машин, ни разговоров, ни музыки – рабочий год пробил в колокол, и теперь с понедельника по пятницу с наступлением темноты город будто бы просто ставят на паузу, отматывают сразу на утро. Через четыре часа он оживет снова: сначала редкие люди побегут на места исполнения обязанностей, залезая в пасти прогнивших маршруток, вечером выныривая оттуда же. В какой-то момент набухнет, вскроется. Жизнь потечет по всем капиллярам. Но давление вновь спадет. Повыползают только такие, как эти двое. Прыщи. И останется лишь неравномерное дыхание ветра в желтеющих кронах. Ни на что не похожий звук. В городе его мало, можно бегать от улицы к улице, силясь поймать, а на природе – от него не спрячешься. Теперь этот звук чужой. Можно было бы и насладиться этими ощущениями, прислушаться к себе, раскрыть, как говорится, чакры, если бы не дело. И не комары, образующие над парнями тучу.

Костя в очередной раз сверился с телефоном, посмотрел на гараж, рядом с которым они остановились. Пришли. Он тихо бубнил себе под нос, что делать дальше: встать «лицом к задней стене», тебе нужен «левый угол», ведь там «под бревенчатым фундаментом», прокопанное на «5 см», лежит то самое, зачем и приехали. Он перечитал текст несколько раз, чтобы вдолбить в свою короткую память хотя бы на пять минут, где стоит искать тайник, а затем, переведя хитрый взор на Андрея, негромко сказал:

– Я поссать.