007. Вы живёте только... трижды
Шрифт:
— Он выстелил в вас заклинанием, мистер Поттер? Вы помните инициирующий жест или цвет магического активатора?
— Он наступил мне на хвост, — ответил Джеймс. — Я был змеёй, а этот сонный человек встал и наступил мне на самый кончик хвоста. Должен признаться, могучая глыба, матёрый человечище этот мистер Уизли.
Дамблдор непонимающе перевёл взгляд на Рона. Тот — рыжеволосая шпала, покрытая равномерным слоем подростковых прыщей и веснушек — ни на могучую глыбу, ни на матёрого человечища никак не тянул.
— Не этот Уизли, другой Уизли, — пояснил Бонд. — Мистер Артур Уизли. Он сделал мне больно, и я его укусил. Несколько раз.
Альбус встретился глазами с Минервой МакГонагалл. Та ответила понимающим кивком.
— А вы можете описать, где это происходило? — Директор изо всех сил постарался, чтобы вопрос прозвучал беспечно.
— Я знаю совершенно точно, — ответил Джеймс. — Министерство Магии, девятый уровень, коридор, ведущий от зала лифтов к Отделу Тайн. Сэр, Артур Уизли потерял около двух литров крови, он страдает от нервно-паралитического яда, который я ему впрыснул. Если немедленно не отправить ему помощь, он может выжить. Но, честно говоря, я бы на этот результат и кната не поставил.
Через своё устройство связи Бонд услышал, как Эм, следившая за его словами, передала команду очистить здание Министерства Магии.
— Сегодня как раз очередь Уизли, — Минерва многозначительно вздёрнула сначала одну бровь, потом другую.
— Верно, — Альбус встал из-за своего стола, и Джеймс, наконец, смог рассмотреть его одежду — пафосный, пурпурный халат, расшитый золотом. — Эдвард! И вы, Дайлис!
На портретах, висящих рядом со столом директора, волшебник с землистым лицом и короткой чёрной чёлкой и его соседка, пожилая ведунья с длинными серебряными локонами, мгновенно открыли глаза.
— Вы слушали? — спросил Дамблдор. Волшебник кивнул, волшебница сказала:
— Сам виноват. Мы просили хотя бы радио для нас поставить. Никаких развлечений в этом промозглом Хогвартсе…
— Он рыжий, в очках, — сказал Дамблдор. — Эдвард, вам надо поднять тревогу, позаботьтесь, чтобы его нашли наши люди.
Оба кивнули и боком ушли из своих рам, но не появились на соседних портретах (как это обычно бывало в Хогвартсе), а просто исчезли. На одной картине остался только задник — чёрный занавес, а на другой — красивое кожаное кресло. Джеймс заметил, что другие директора и директрисы, мирно дремавшие в своих портретах и похрапывавшие самым натуральным образом, нет-нет да и поглядывали на него украдкой из-под полуопущенных век.
— Эдвард и Дайлис были самыми прославленными директорами Хогвартса, — сказал Дамблдор, стремительно пройдя мимо гостей к клетке с фениксом. — Настолько знаменитыми, что их портреты висят во многих важных учреждениях волшебников. Они свободно перемещаются между своими портретами, и поэтому могут сообщить нам, что происходит в других местах. У них это займёт всего лишь несколько минут. Садитесь, пожалуйста.
Минерва МакГонагалл вынула палочку и сотворила четыре весьма колченогих и неудобных стула, на которых расселись ученики. Сама Минерва заняла широкое, мягкое кресло для посетителей.
Альбус потыкал пальцем в птицу, мирно дремавшую в клетке с засунутой под крыло головой. Феникс встрепенулся, открыл глаз, зевнул и с неодобрением покосился на разбудившего его волшебника.
— Нам будет нужно предупреждение, — очень спокойно сказал Дамблдор птице.
Вспышка пламени, и феникс исчез. Дамблдор жестом заставил освещение кабинета ярко разгореться, стремительно
С ритмичным позвякиванием прибор ожил, из серебряной трубочки наверху стали выходить маленькие клубы бледно-зелёного дыма. Директор внимательно вглядывался в дым, между бровей у него залегла глубокая морщина. Через несколько секунд дым пошёл ровной струёй, она сгущалась и закручивалась в воздухе… Внезапно Джеймс сообразил, что из дыма вылепилась змеиная голова с разинутой пастью. Между тем дымная змея медленно превратилась в две змеи, обе сворачивались и извивались над столом. С видом мрачного удовлетворения Дамблдор слегка постучал по прибору палочкой: позвякивание замедлилось и стихло, дымные змеи побледнели, расплылись в воздухе и пропали.
— Чаю? — предложил Дамблдор, поднимая серебряный прибор и наполняя из него свою чашку. — У меня ещё есть имбирное печенье и лимонные дольки.
В это время справа под потолком раздался крик: волшебник по имени Эдвард, слегка запыхавшийся, снова появился в своей раме.
— Дамблдор!
— Какие новости? — сразу откликнулся тот.
— Дамблдор, там никого нет! Сторож лежит за своим столом, под ним лужа крови размером с Атлантический океан. А внизу нет портретов, я не могу увидеть… Пришлось заскочить к Фаджу. Боюсь, он не поверил мне, но я кричал на него, пока он не послал человека проверить, — сообщил волшебник, вытирая мокрый лоб о висевший сзади занавес. — В общем, они не сразу мне поверили, но всё-таки отправились посмотреть. Короче говоря, всё так, как сказал Поттер. Вид у Уизли неважный, он весь в крови. Когда они ушли, я перебежал в портрет Эльфриды Крэгг, чтобы разглядеть получше…
— Хорошо, — сказал Дамблдор, а Рон в это время судорожно приподнялся. — Значит, Дайлис увидит, когда его доставят…
Через минуту на своём портрете появилась волшебница с серебряными локонами, она села в кресло, откашлялась и сказала:
— Да, его доставили в больницу святого Мунго. Пронесли мимо моего портрета… Он выглядит плохо. Ночной сторож тоже там, оба тяжело ранены. Их немедленно отправили в операционную.
— Да кого интересует этот сторож… В любом случае, благодарю вас, — сказал Дамблдор. Он повернулся к МакГонагалл, не заметив, как дёрнулось лицо Джеймса после предыдущей фразы: — Минерва, надо разбудить остальных детей Уизли.
— Конечно…
Профессор МакГонагалл встала и быстро пошла к двери. Гарри скосился на Рона — на лице у того застыл ужас.
— Альбус, как быть с Молли? — задержавшись у двери, спросила МакГонагалл.
— Этим займётся Фоукс, когда проверит, нет ли поблизости незваных гостей. Но, возможно, она уже знает… Благодаря этим превосходным часам…
Джеймс вспомнил рассказы о больших напольных часах семейства Уизли, показывавших не время, а местонахождение и состояние каждого члена семьи, и понял, что сейчас стрелка мистера Уизли показывает на «смертельную опасность». Но время было позднее. Миссис Уизли, наверное, спит и не следит за часами. По крайней мере, для мистера Уизли было бы лучше, чтобы миссис Уизли не знала о показаниях часов. Потому что если дело обстоит иначе, и миссис Уизли, зная, что мужу грозит смерть, не стала звонить во все колокола, то из этого следует сделать вывод, что, возможно, смерть супруга для неё — конечно, беда, но отнюдь не горе…