007. Вы живёте только... трижды
Шрифт:
— Хорошо, Бонд, давайте вернёмся к Волан-де-Морту, — предложила Эм.
— Настоящее имя: Том Марволо Риддл, — без запинки оттарабанил Джеймс Бонд. — Самовлюблён, эгоистичен, тиран, не ценит своих помощников, без колебаний гонит их на смерть ради собственных идеалов. При этом сам довольно труслив и очень боится смерти. Характер скверный, не женат.
— Мы нашли несколько семей с фамилией Риддл, — ответил Билл Таннер, подавая Эм ещё одну тонкую папку. — Точнее, это потомки одного и того же рода, разросшиеся ветви генеалогического куста. Почему именно куста? Потому что центральная ветвь семьи пресеклась при загадочных обстоятельствах в 1943-м.
Эм открыла папку и подслеповато прищурилась в направлении мелкого машинописного шрифта.
— Семья из Литтл-Хэнглтона,
— Первый вывод — у них просто потрясающий полёт фантазии при выборе мужских имён, — заметил Кью.
— Никаких следов насилия, никаких следов борьбы, нет подозрения на ограбление, — продолжила Эм, сноровисто просматривая пожелтевшие страницы. — Это был 1943-й, у людей имелись всякие дела, связанные с защитой от нацистских бомбёжек, и никому не было дела до чужих трупов, потому что хватало своих. Вскрытие не проводилось; причину смерти установить не удалось, но в протоколе коронера упоминаются гримасы ужаса на лицах всех трёх жертв. Что-то копала контрразведка, подозревая тестирование немцами нового отравляющего газа, но гипотеза об атаке диверсионной группы нацистов в центре густонаселённого района Англии со столь малым числом жертв и без единого свидетеля показалась столь несостоятельной, что не проняла даже для этих дебилов из MI5.
— Мёртвое тело без внешних повреждений характерно для умерщвления непростительным заклинанием «Авада Кедавра», — высказался Бонд. — Рабочая версия: Том Марволо Риддл попытался воссоединиться со своими родственниками со стороны отца, те по какой-то причине дали ему от ворот поворот, мальчик обиделся и убил родных, после чего вернулся обратно в магический мир.
— Том Марволо Риддл, — зачитала мисс Манипенни, — сирота, родился 31 декабря 1926 года, мать умерла вскоре после родов, назвав мальчика в честь его отца. До 1937 года жил в приюте Вула для детей-сирот в Лондоне, летом поступил в частную школу-интернат, которую продолжал посещать до совершеннолетия. Несколько приводов в полицию за мелкое хулиганство, воровство, пироманию, жестокость и издевательства над животными. Характеристика из приюта резко отрицательная. Подтверждённые энурез и энкопрез до девятилетнего возраста. После совершеннолетия его следы теряются.
— Пиромания, зоосадизм и энурез, — многозначительно вздёрнула бровь Эм. — Где-то я уже встречала это перечисление [53] .
— Очередная школа-интернат, о которой никто ничего не слышал, — глубокомысленно заметил Билл и похлопал по заполняющим его край стола папкам. — Я нашёл несколько сотен семей, в которых произошла такая же история.
— Мальчик знал, что его отца зовут Том Риддл, — подытожила Эм, — и мог попытаться его найти. Видимо, в сорок третьем он его всё-таки нашёл. Билл, что было дальше?
53
Пиромания, издевательства над животными и энурез — составные части т. н. триады Макдональда, характеризующей предрасположенность личности к совершению особо жестоких преступлений.
— Дом оставался в запустении, за ним следил старый садовник семьи Риддл, некто Фрэнк Брайс, — прочла мисс Манипенни из очередной папки.
— Родился 18 августа 1917 года, — подхватил эстафету Билл Таннер, читая из своей папки. — Всю свою жизнь прожил в деревеньке Литтл-Хэнглтон. Его родители работали прислугой у семьи Риддл, его мать была весьма хороша собой, поэтому неудивительно, что люди находили у Фрэнка семейные черты Риддлей. С шестнадцати лет работал садовником в этом доме. Во время Второй мировой войны Фрэнк был призван на фронт, ранен и декомиссован, получил пенсию по инвалидности. В 1943 году, незадолго до смерти Риддлей, он вернулся в Литтл-Хэнглтон. После их смерти полиция арестовала его, но никаких зацепок не было, и он почти сразу вышел на свободу. В дальнейшем он по собственному желанию снова
— Убийства? — встрепенулась Эм.
— Ну да, убийства, — перечитал Билл Таннер. — А что такого? Мы же согласились, что это были убийства.
— Мы — да, — Эм потёрла подбородок, — но полиция классифицировала эти события как «смерть при невыясненных обстоятельствах», потому что не было никаких признаков насилия. Если бы кто-нибудь произнёс слово «убийство», полиции пришлось бы взять на себя очередного «глухаря», потому что распутывать это дело совершенно неоткуда. И я прекрасно понимаю полицейских, не желающих искать человека, который может совершить убийство, не оставляя никаких следов.
— То ли дело — искать человека, который может причинить смерть при невыясненных обстоятельствах, не оставляя никаких следов! — воодушевлённо воскликнула мисс Манипенни. Джеймс Бонд скривился. — Ой, я опять не вовремя, да?
— Фрэнк Брайс был найден мёртвым в этом доме 16 августа прошлого года, — добавил Билл Таннер. — Двух лет и двух дней не дожил до своего семидесятисемилетия. Очередной «несчастный случай», «смерть при невыясненных обстоятельствах». Интересно, что спал-то он в сторожке, но нашли его — с обязательной гримасой ужаса на лице — в доме, на третьем этаже. Вопрос, зачем его в середине ночи понесло в дом, да ещё на верхний этаж, при больной-то ноге, остался открытым, потому что его никто не посмел задать. Полицейские эксперты обыскали дом, даже вызывали кинологов, но никаких следов, объясняющих странное поведение Фрэнка, не обнаружили, а собаки просто отказались заходить в дом, несмотря на все усилия кинологов.
Над заваленным бумагами столом повисла пауза.
— Что-то с этим домом нечисто, — озвучил общую мысль Джеймс Бонд. — Надо бы направить туда людей. Пусть Кью соберёт какой-нибудь детектор волшбы… С генератором Ван дер Граафа… И выяснит, что именно там произошло.
— Генератор Ван дер Граафа — это вам не игрушка, Бонд! — вздёрнул подбородок Кью. — К тому же, я понятия не имею, как… — Шеф технического отдела перехватил устремлённый на него оценивающий взгляд Эм и сбавил обороты. — То есть у меня, конечно, есть несколько идей насчёт способов регистрации магии, но… Я ведь только сегодня о ней узнал… Хотя, если подумать… Остаточные следы… Эманации эктоплазмы… Нарушенные причинно-следственные связи на субквантовом уровне… В общем, мне потребуется время, чтобы…
— Давайте резюмировать, — хлопнула по столу Эм. — Джеймс, продолжайте в том же духе. Нам нужна информация! Не высовывайтесь, не привлекайте к себе лишнего внимания, но изучайте всё, до чего только сможете добраться. Впитывайте знания, как губка. Постарайтесь заодно узнать, каковы истинные планы этого лорда Волан-де-Морта, но аккуратно. Аккуратно, Джеймс! Вам ведь знакомо это слово?
— Так точно, мэм, я его уже когда-то слышал, — склонил голову суперагент.
— Не выводите из себя никого. Возможно, когда Билл разберётся в личных делах этих семей, отдававших детей в несуществующие интернаты, мы сможем запугать, сломить или убедить работать на нас других людей, но пока вы — наш единственный представитель в волшебном мире. Тем более, вы тренированный шпион. Мы не имеем права рисковать. Будьте водой, Джеймс!
— Водой?! — необычные слова пробили сферу невнимания, которую Джеймс Бонд всегда выставлял вокруг себя, когда его начинали грузить пафосной нудятиной.
— Под лежачий камень вода не течёт, — внезапно сказала мисс Манипенни.
— Неправда, — возразил педантичный Кью, — я несколько раз переворачивал лежачие камни, и под ними была вода. Значит, она под них течёт.
Билл Таннер, Эм и Бонд переглянулись. Иногда сохранение здравого рассудка представлялось им привилегией, которую большая часть коллег так и не получила. В свете сентенции про воду, у Бонда были подозрения и насчёт Эм тоже, но это его совершенно не волновало: нормальный человек не может управлять тем бедламом, которым является MI6, по определению.