02 Смерть. Мрачный Жнец
Шрифт:
Она схватила кочергу и нанесла полену более жестокий удар, чем оно того заслуживало.
— Люди болтали, что он убежал в Фарфири или Анк-Морпорк. Или еще куда-то, но я-то знаю, он не мог так поступить со мной.
Ее взгляд буквально пригвоздил Билла к стулу.
— А ты как думаешь, Билл Двер? — резко спросила она.
Он почувствовал некоторую гордость от того, что смог определить вопрос в вопросе.
— ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ, В ГОРАХ ЗИМОЙ ОЧЕНЬ ОПАСНО.
Ему послышался облегченный вздох.
— Вот и я так всегда говорила. И знаешь, что еще, Билл
— НЕТ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.
— Как я уже говорила, это случилось накануне нашей свадьбы. Потом вернулась одна из его вьючных лошадей, а потом люди нашли лавину… и знаешь, что я подумала? Какая глупость, подумала я тогда. Это настолько тупо, что отчасти даже смешно. Да, да, именно так я и подумала. Ужасно, правда? Позднее я изменила свое мнение, но сначала жутко разозлилась на весь этот мир. Все случилось словно в какой-то книжке. А жизнь — это не книжка, здесь все по-другому…
— ЛИЧНО Я НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛ КНИЖКИ С ПЛОХИМ КОНЦОМ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.
Но она его не слушала.
— А еще я подумала, что, наверное, согласно сценарию, я должна теперь потерять разум и до конца жизни проходить в подвенечном платье. Вот чего от меня ждали. Ха! Как бы не так! Я засунула подвенечное платье в мешок для тряпок, после чего мы созвали всех на свадебное угощение. Глупо было бы выбрасывать столько всяких вкусностей…
Она снова набросилась на горящие поленья. Когда она подняла глаза, ее взгляд горел с мощностью в несколько мегаватт.
— Всегда отдавай себе отчет, что реально, а что — нет. Это самое главное. Во всяком случае, я так считаю.
— ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ?
— Да?
— ВЫ НЕ БУДЕТЕ ПРОТИВ, ЕСЛИ Я ОСТАНОВЛЮ ЧАСЫ?
Она посмотрела на сову с бегающими глазками.
— Зачем?
— БОЮСЬ, ОНИ ДЕЙСТВУЮТ МНЕ НА НЕРВЫ.
— Они слишком громко тикают?
Билл Двер хотел сказать, что их тик-таки отзываются в нем, словно по бронзовой колонне колотят стальной дубиной, но передумал.
— ПРОСТО ОНИ МЕНЯ РАЗДРАЖАЮТ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ, — сказал он.
— Ну, останавливай, коли желаешь. Я завожу их только ради компании.
Билл Двер с благодарностью поднялся, осторожно пробрался сквозь завалы безделушек и схватил рукой маятник в виде сосновой шишки. Деревянная сова уставилась на него, и тиканье прекратилось. Хотя он, конечно, понимал, что ход Времени тем не менее не остановился. И как люди это выносят? Они пускают Время в свои дома словно какого-то старого приятеля.
Он устало опустился на стул.
Госпожа Флитворт принялась с бешеной скоростью работать вязальными спицами. В камине трещало пламя.
Билл Двер откинулся на спинку стула и уставился в потолок.
— Твоей лошади здесь хорошо?
— ПРОСТИТЕ?
— Твоя лошадь. Кажется, ей нравится пастись на лугу, — подсказала госпожа Флитворт.
— О ДА.
— Бегает так, словно впервые увидела траву.
— ЕЙ НРАВИТСЯ ТРАВА.
— Судя по твоему виду, ты любишь животных.
Следующие два часа он сидел молча, вцепившись руками в подлокотники, пока госпожа Флитворт не объявила, что отправляется спать.
Билл Двер не почувствовал, как оно пришло. Когда он открыл глаза, серая фигура уже парила во тьме амбара. Каким-то образом ей удалось завладеть золотым жизнеизмерителем.
— Билл Двер, — сказало оно, — произошла ошибка.
Стекло разбилось. Мелкие золотистые секунды на мгновение повисли в воздухе, после чего тихонько осели на землю.
— Возвращайся, — сказала фигура. — Тебя ждет работа. Произошла ошибка.
Фигура исчезла.
Билл Двер кивнул. Ошибка. Ну конечно. Любой дурак понял бы, что здесь вкралась какая-то ошибка. Лично он с самого начала знал, что это — ошибка. Он отбросил комбинезон в угол и взял плащ, сотканный из абсолютной тьмы.
Что ж, неплохое приключение. Впрочем, не из тех, которые хотелось бы пережить снова. Он чувствовал себя так, словно с его плеч сняли огромный груз.
Неужели вот что это такое — быть живым? Неужели быть живым — это постоянно чувствовать, что тебя влечет в беспросветную тьму? Как люди могут жить с этим? Но ведь живут — и даже находят какую-то радость в своем существовании, хотя здесь приемлемо только отчаяние. Поразительно. Чувствовать себя ничтожным живым существом, зажатым между двумя высоченными утесами темноты… Это ведь невыносимо. Как? Как они выносят эту жизнь?
Очевидно, это врожденное.
Смерть оседлал лошадь, выехал из амбара и направился к холмам. Внизу, словно море, колыхалось поле пшеницы. Госпоже Флитворт придется подыскать себе другого помощника на уборку урожая. Странно. Он испытывал какое-то чувство. Сожаление? Неужели сожаление? Но это чувствовал Билл Двер, а Билл Двер уже… умер. Он и не жил никогда. Он стал самим собой, вернулся туда, где нет места чувствам и эмоциям.
Сожаление здесь неуместно.
А потом он оказался в своем кабинете, и это было странно, потому что он не помнил, как сюда попал. Только что был на коне и вдруг оказался в кабинете, среди счетных книг, жизнеизмерителей и странных приборов. Кабинет показался ему просторнее, чем прежде. Он едва мог различить стены. Это все Билл Двер. Ну конечно, уж ему-то кабинет должен казаться просто огромным. Вероятно, какая-то частица Билла еще оставалась. Нужно срочно чем-нибудь заняться. Уйти с головой в работу.
На столе уже стояли несколько жизнеизмерителей. Он не помнил, как они здесь оказались, но это не имело значения, главное — работа…
Он взял ближний жизнеизмеритель и прочитал имя.
— Ху-ка-ле-ху!
Госпожа Флитворт села в своей кровати. На грани сна она услышала другой звук, который, вероятно, и разбудил петушка. Ей удалось зажечь свечу спичкой, потом она нащупала под кроватью рукоятку абордажной сабли — этой саблей покойный господин Флитворт частенько пользовался во время деловых поездок через горы. Она быстро спустилась по скрипучим ступеням и вышла в предрассветный холод. У двери амбара госпожа Флитворт чуть замешкалась, потом приоткрыла ее ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь.