10 000 € за ночь
Шрифт:
Хорошо, что у меня теперь другое лицо! Не сильно другое, конечно, но если одноклассницы не узнали, то может и другие не узнают. Обычно я носила хвостик, а сейчас волосы мои были распущены и чуть завиты. Но я не была накрашена, как и раньше, а значит узнать меня всё же могли запросто. Но не узнали! А я ведь с ними не так уж и давно виделась до этого — около года назад во дворе соседского дома помню, они на лавочке семечки лузгали и пиво пили, а я с работы шла. Они мне помахали тогда, помню и поболтали мы немножко.
Вскоре среди общей серости
Спустя минуту я, дрожа от страха, что меня увидит и узнает кто-нибудь из соседей, приложила к двери магнитный ключ. Дверь запищала, и я поднялась по воняющей кошачьей мочой лестнице на третий этаж. Я тихонько открыла дверь в квартиру и в лицо мне пахнуло тёплым запахом щей и ядовитыми тёткиными духами.
Я сбросила сумки на пол и тут в коридор вышла и она сама.
— Явилась — не запылилась, — процедила тётка, внимательно меня оглядывая. — Проститутка… Это ты за блядство своё получила? Шмотки эти?
— И тебе привет, — тихо сказала я.
Вроде спокойно прозвучало. В то время как мне взвыть хотелось от обиды. Чувствовала себя ужасно уязвимой и совершенно незащищённой. Чувство было такое, будто на меня весь мир напал. Будто сговорились все меня обсуждать и презирать.
— Что с твоим лицом? — хмурясь, спросила тётка и поплотнее запахнулась в халатю
— Ничего.
— Что "ничего"? Ты совсем по наклонной покатилась? Ты вообще понимаешь, что мне людям в глаза стыдно смотреть?!
Я сжала добела кулаки и крепко закусила губу.
— Позззор! — выплюнула тётка и уйдя в свою комнату, хлопнула дверью.
Взяв вещи, я прошла в свою комнату, закрылась и рухнула прямо в платье на свою кровать. Во рту чувствовался солоноватый привкус крови. Я вытащила из под себя покрывало и, укрывшись им с головой, дала волю слезам.
Спустя пару минут послышался настойчивый стук в дверь.
— Катя, открой! — донёсся до меня дребезжащий тёткин голос.
Я нехотя сползла с кровати, машинально поправила платье, нервно всплеснула руками и снова крепко сжала кулаки.
— Катя!
— Что?
— Открой дверь!
Я тяжело вздохнула, повернула ручку замка и распахнула дверь.
— Ну что?! — устало выдохнула я. — Что ты от меня хочешь?!
— Чтобы ты за хлебом сходила. И за сметаной. Могла бы и по дороге купить!
— Я не знала, что их нет, — снова вздохнув, ответила я.
— Могла бы и позвонить перед приездом!
Оставаться дома я уже не хотела и сама. Это было невыносимо. Тётке нужно было дать время привыкнуть к тому, что мы снова живём вместе, иначе она мне весь мозг выест чайной ложечкой. так и будет по каждому пустяку докапываться. Ладно, неважно, подумала я, у меня теперь денег полно — сегодня же займусь поисками квартиры. И не здесь, где они
Но при мысли о том, что Яков живёт где-то в Москве или в Подмосковье, я снова вернулась к этому варианту.
В "Пятёрочку" я идти не отважилась — там закупалось очень много людей, меня могли узнать, начались бы неприятные вопросы. Поэтому я пошла в "алкашку" на углу, которую держал какой-то местный армянин — благо там и хлеб продавали и сметану.
Но в магазине меня ждал сюрприз куда более неприятный, чем узнавание односельчанами…
— Не проходит оплата, — пожав плечами, повторила девушка. — Может наличные есть?
Наличные были. Немножко, но на покупку нужных продуктов хватило. Однако по спине поползли неприятные мурашки — карта, которой я хотела оплатить хлеб и сметану — была той самой, которую сделал для меня Олег.
Выйдя из магазина, я села во дворе дома на лавочку под липой и, погуглив нужный телефон, позвонила в банк.
— Счёт закрыт, — сказала мне девушка. — Владельцем, на основании расторжения договора. Два дня назад. Если произошла какая-то ошибка и вы являетесь…
С трудом проглотив ком в горле, я нажала кнопку "завершить разговор".
Было странное чувство звона в ушах. И это всё, что я тогда понимала.
Я не помнила, как вернулась домой. Понимание того, что Олег кинул меня, оставив без денег, пришло ко мне как-то вроде бы и сразу после того, как я не смогла оплатить продукты бесполезным кусочком пластика, и одновременно с тем как-то постепенно, даже, пожалуй, медленно.
Я потихонечку понимала, что никуда я уехать не смогу, что мне жить именно здесь, в позоре и сплетнях, среди брезгливых гримас и суетливого шёпота за спиной. Понимала, что за одно я Олегу благодарна точно и очень сильно — за то, что он оплатил мне пластическую операцию, которая помогала мне пока что оставаться здесь неузнанной. Но долго это продолжаться не могло — достаточно было одного лишь устройства на работу, чтобы весь посёлок узнал и о моём возвращении, и о пластической операции, которая изменила моё лицо.
У меня сохранился мой экземпляр нашего с Олегом договора, но сама мысль о том, чтобы подать на него в суд за несоблюдение его условий, казалась мне смешной и нелепой. Кто я и кто он? Да он меня со своими деньгами и крутыми адвокатами в порошок сотрёт, ещё и виноватой оставит. Понятное дело, что именно потому он меня и кинул, что осознавал, что я ничем не смогу ему ответить. Беззащитная провинциальная девушка ничего не могла сделать такому крутому мужику. Хорошо хоть жива осталась…
Да-а, размечталась я конечно, о богатой свободной жизни в своей собственной квартире… Тем горше было понимать, что деваться мне совершенно некуда — сбережений у меня не было, а на работу ещё надо было устроиться. И не факт, что с нынешней моей репутацией меня возьмут на прежнее место.