10 000 € за ночь
Шрифт:
Ночью мне не спалось. Я пыталась отвлечься на чтение и кино, но не могла сосредоточиться ни на чём, кроме своих грустных мыслей. Заснула, измотанная слезами и переживаниями, только под утро.
Проснулась от грохота — тётка долбила кулаком в дверь.
— Иди посмотри! — орала она. — Иди глянь, к чему всё пришло! Я это убирать не буду — стирай сама!
Не понимая, что происходит, я заспанно открыла дверь.
— Иди глянь! — снова рассерженно воскликнула тётка, тыча рукой в сторону входной двери.
Я выглянула из дверного проёма и посмотрела туда, куда
— Что происходит? — обнимая себя за плечи, спросила я.
— А ты выйди, посмотри, — злобно зыркнув на меня маленькими глазами, сказала тётка.
— Я в ночнушке, — мягко возразила я.
— Накинь на себя, значит, что-нибудь! — выпучив глаза, воскликнула она.
Я вздохнула, закрыла дверь, быстро оделась в домашний спортивный костюм и вышла из комнаты, а потом, сунув ноги в тапочки, в подъезд.
Вся стена от пролёта до нашей квартиры была исписана матерными словами вперемешку с моим именем. Наименее грубым предложением было "Здесь живёт вонючая шалава Петрова!"
Закусив губу, чтобы не разреветься, я вернулась в квартиру, набрала воды в пластмассовое ведро, взяла тряпку и снова вышла в подъезд. Надписи были сделаны краской, которая, к счастью, смывалась водой.
Спустя примерно полчаса стена снова стала тёмно-зелёной и даже чище, чем раньше, но я не могла быть уверена в том, что завтра она не будет вновь исписана гадостями и оскорблениями. Я не знала, чьих это рук дело, но полагала, что каких-нибудь знающих меня подростков. Взрослый человек разве будет таким заниматься?
Когда я оттирала стену в своём подъезде, у меня впервые появились мысли о суициде. Не всерьёз, но однако же я об этом подумала. Избавить их всех от своего присутствия, чтобы они успокоились. И все будут только рады. Ведь меня тут никто… вообще никто… не любит. Да и потом, что значит "тут"? На всём белом свете…
Я надела старую куртку и вышла на улицу. Просто хотела пойти погулять где-нибудь неподалёку в лесу, там, где нет людей. Вздохнуть свободней, забыть хотя бы ненадолго о своём теперешнем положении. Интересно, те, кто исписали стену — сделали это просто после просмотра порно или же потому, что узнали, что я вернулась в посёлок? Если второе — то плохи мои дела… Однозначно станут травить толпой… А что я им скажу? Бегать и оправдываться? Объяснять, что этот козёл Вася меня просто подставил? Смысл? Даже если мне и поверят, что это для них изменит? Я ведь теперь — местная звезда порнушки с тройничком. МЖМчик. Меня в две дырки оттрахали и выложили это видео в Сеть. И оно отчего-то стало популярным, раз все уже о нём знают. Видимо Вася с дружком постарались… И, похоже, дали повод для травли этим исписавшим подъездную стену рядом с моей квартирой людям.
Из посёлка однозначно нужно было уезжать, но на что?
Перед выходом из подъезда я накинула на голову капюшон. Самое главное сейчас — оставаться неузнанной.
— Катя! — услышала я мужской голос.
Я резко обернулась — сердце ушло в пятки от страха.
От автомобильной стоянки, где белела
Красивый.
Широкоплечий.
Сексуальный.
Сильный.
Олег? Или Яков?
У меня помутнело в глазах, и я едва не грохнулась в обморок. По крайней мере меня сильно повело в сторону.
— Катюша! — сильные руки сжали меня в объятиях, прижали к могучей груди. Я услышала учащённый стук мужского сердца.
Это совершенно точно был не Олег…
— Яшенька! — выдохнула я, обвила руками крепкую мужскую шею и залилась слезами. Заревела в голос, как напуганный ребёнок. А он обнимал меня, гладил по спине и шептал:
— Всё-всё-всё, милая, всё-всё-всё, моя хорошая. Всё будет хорошо. Я за тобой приехал, любимая. За тобой, Катенька, за тобой.
Глава 23
Пара неожиданного
Белая "Ауди" уносила нас в сторону Москвы. Багажник был доверху набит моими вещами, включая любимые книги. На этот раз я уезжала насовсем.
Всю дорогу я выкладывала Яше всё то, что произошло со мной с момента моего знакомства с Васей, а он, сосредоточенно глядя на дорогу, только сжимал зубы и играл желваками.
— Разберёмся, — наконец, сказал он.
Затем сделал пару звонков и договорился о встрече с каким-то Сергеем.
Я ехала на переднем сиденье и чувствовала дикую слабость. Похоже, у меня был какой-то адреналиновый откат — тело будто бы стало чем-то очень мягким и плохо управляемым. При этом морально, душевно я однозначно была на подъёме.
С нежным обожанием я смотрела на своего возлюбленного, на своего спасителя, на своего мужчину и млела, когда слышала от него очередные нежные слова:
— Потерпи, моя хорошая, — говорил он. — Сейчас мы приедем, примешь ванночку, я тебя помассажирую. Хочешь, кино какое-нибудь посмотрим доброе?
— С тобой? — прошептала я. — Конечно! Любое!
— Ну чего ты плачешь, малышка? — повернувшись ко мне, говорил Яша и легонько пальцами стирал мои слёзы, которые скатывались щекам одна за другой. — Ну, чего ты? Всё хорошо, маленькая. Всё хорошо.
Постепенно я успокоилась, и к моменту приезда в Москву чувствовала себя уже более-менее в порядке. Только очень хотела есть. Яша будто прочитал мои мысли и, когда он спросил, не голодна ли я и услышал ответ, он тут же с улыбкой предложил мне на выбор парочку классных по его мнению итальянских ресторанов.
— Хочешь пиццу? — нежно взглянув на меня, спросил он.
— Очень, — прошептала я и снова заплакала.
— Ну, ё-моё, — вздохнув, тихо посетовал Яша. — Ну, что ж ты будешь делать? Ну, чего ты такая плакса, Катюш?
Поджав губы и старательно сдерживая слёзы, я помотала головой и сказала:
— Не обращай внимания. Это от счастья, Яш… От счастья…
И вечер и ночь были классными. После чудесного ужина мы до утра занимались любовью и я всем своим существом понимала, что не только желанна, но и любима, действительно любима — с такой нежностью и заботой ко мне ни один мужчина никогда не относился.