10/10
Шрифт:
Она думала о том, что будет, если совсем перестать спать – таблетки? Дурацкие советы из интернета, направленные главным образом на то, чтобы заставить тебя купить еще подушечку с лавандой и еще патчи под глаза? (Ладно, на ней сейчас были патчи, патчи – это святое.) Зоя сползла вниз по подушке, вспоминая другие способы – где-то советовали держать глаза открытыми как можно дольше, пока они сами не начнут захлопываться. Были еще guided meditations (управляемые медитации? Медитации с гидом?), которые Зою напрягали еще сильнее – там заставляли считать на вдохе и на выдохе, она все время сбивалась и раздражалась. Когда-то все эти фокусы и у нее получались. Когда-то, боже мой, старуха нашлась – сказал ехидный голос внутри. Во-первых, заткнись, сказала Зоя в ответ. Во-вторых, кто тебе виноват, что к двадцати пяти страшно даже начинать перечислять, что в тебе живет хронического и от чего тебе конкретно сегодня
Проваливаясь в сон, она вспомнила о йоге и решила, что в ней должно быть больше актуального (йога после того, как двадцать четыре раза исправила «хОтэл» на «хотЭл, а «итс депенд» на «ит депендс»; йога в то время, как твой таксист курит айкос с закрытыми окнами; йога, когда в общественном транспорте на тебя чихают и кашляют; йога, когда тебя раздражает йога…)
02. третье декабря
За десять лет, прошедшие с ее первой подростковой влюбленности, Кристина сделала однозначный вывод, что долгосрочное и безответное – это ее личная норма, основанная на комбинации факторов. Во-первых, она не так хороша, чтобы за ней бегали. То, что бегают совсем за другими, было очевидно даже дураку. Во-вторых, ей объективно мало кто подходил. Многочисленные тетушки и бабушки лет с шестнадцати (разумеется) стали объяснять ей, что слишком умной в отношениях быть не нужно, что нужно меньше говорить и больше слушать. Эти советы Кристине, как любому умному человеку со встроенным чувством справедливости, были омерзительны, но она слушала их молча, смиряясь с практически предрешенным одиночеством в будущем.
Сейчас все было иначе, и предрешенным казалось совсем другое – счастье. Тетушки и бабушки были неправы, что можно было легко доказать, просто взглянув критически на их мужей (алкоголиков-хулиганов-тунеядцев). Это если хочешь заарканить алкоголика и так далее по списку, нужно притворяться, что тебе нравятся все его великоразумные мысли. Нет, у Кристины все будет иначе и уже иначе – она просто встретила свою судьбу, человека, с которым разговоры будут легкими, взаимопонимание с полуслова и полувзгляда. Зависть окружающих. Все не как у всех. Но в хорошем смысле. У них, с одной стороны, будет страсть, а с другой – интеллектуальное партнерство.
Они с Зоей только-только начали жить вместе, и Кристина делала для себя дубликат ключей от квартиры. Были куплены два брелока, с золотой буквой К и золотой буквой З, соответственно – потом Зоя все никак не могла прицепить к ключам свой брелок, уныло лежавший в прихожей на тумбочке недели три, а еще потом в ответ на очередной Кристинин вопрос она коротко сообщила, что он потерялся. Поэтому относительной удачей можно было считать то, что Кристина успела сфотографировать оба брелока вместе на тумбочке и выложить их в инстаграм с хэштегами #новаяжизнь #переезд #bestfriends (нужно было внести ясность, чтобы не подумали, что З – это, например, Захар) – и, разумеется, снабдить пост геотэгом, который свидетельствовал бы о том, что она теперь не просто в новом городе, а в том же городе, что и Максим. Сделав это, она ощутила волну радостного возбуждения, которому тут же поставил подножку ужас. Кристина не умела радоваться подолгу – в этом они с Зоей совпадали.
После нехитрых манипуляций с инстаграмом она значительно теплее оглядела квартиру, которая сначала ей совсем не понравилась (как в двадцать первом веке в квартире могло не быть евроремонта? Кто тут жил? Мамонты?). Теперь было видно, что стоит только навести порядок – и все будет выглядеть совсем иначе, не восхитительно, но и не так убого, чтобы противно было прикасаться к вещам. К Зоиному приходу Кристина отдраила плиту и мебель на кухне, помыла два окна (без пыли и пятен они действительно стали смотреться менее уныло) и уже готовилась включить пылесос.
– Ты не надорвешься? – подозрительно спросила Зоя, заглядывая в дверной проем. – Ты ужинала уже?
Кристине пришло в голову, что по дороге домой (и по их договоренности утром) она должна была зайти в магазин за продуктами, но голова у нее была занята. Сейчас голова сработала быстро:
– А давай отметим новоселье? Ты обещала мне показать пиццерию.
Твою мать, подумала Зоя. Я люблю пиццу. Я давно уже нигде не была. Но твою мать.
До места назначения нужно было пройти пешком два темных квартала, Кристина трещала без умолку, нервничая около Зои и не зная, как подступиться к ней с разговором о Максиме – наконец-то у нее была подруга, наконец-то с ней можно было хотя бы теоретически болтать о парнях. Они никогда не
Кристина стала заезжать к Зое в офис под конец рабочего дня, объясняя это тем, что устала сидеть дома (и неважно было, что до Зоиной школы нужно было ехать полчаса! Так или иначе это свежий воздух). Зоя, которой после шести-семи часов беспрерывной говорильни совершенно не хотелось ни говорить, ни слушать, молча шла рядом с ней на остановку, как зомби. Где-то в глубине души она понимала, что это неплохо, что это возможность сменить картинку перед глазами – учитывая то, что она работала с понедельника по субботу и иногда выходила в воскресенье (но часа на два-три), действительность сейчас была слишком ограничена спальней, офисом и автобусом номер тридцать четыре, который их соединял.
Зоя год отработала в обычной общеобразовательной школе, уйдя оттуда к великому неудовольствию родных (это было предсказуемо ужасно). Комментарии по поводу «стабильной работы» не прекращались, и Зоя фактически сбежала – ей не хотелось уезжать, ей не хотелось оставлять дом, но все вокруг говорили, что нужно начинать самостоятельную жизнь, а еще лучше идти замуж, но да, как минимум начинать самостоятельную жизнь. Чем дольше она оставалась дома, тем больше друзей и сокурсников переезжали и тем более одиноко ей становилось – и она заставила себя переехать тоже. Квартиру в другом городе сдавала ее дальняя родственница, жившая уже несколько лет за границей: объективно это был неплохой вариант, говорила себе Зоя, все же не совсем чужой человек.
К этому времени она уже смирилась с тем, что ее жизнь будет среднестатистической с эпизодами плохого (переходы с работы на работу, крики начальства, критика родных – все это надо было просто пережить, переждать). С Игорем было лучше. «На пятнадцать процентов лучше, чем ничего», – шутила Зоя, вспоминая какой-то старый стендап. Ей сейчас очевидно не хватало Игоря, но она сознательно блокировала все, связанное с ним – хотелось пожалеть себя, хотелось найти что-то плохое и неправильное в себе, в нем, в его потенциальных новых девушках, но единственный комментарий, который получался у Зоиной головы на эту тему, был господи, как я устала, как я не хочу думать ни об этом, ни о чем бы то ни было вообще ближайшие лет пять.
Сегодня выяснилось, что Зое нужно будет выходить на работу во все праздники, поскольку коллега-сменщица уезжала на месяц к родным во Францию. Другие возможные подмены отпадали тоже – кто-то тоже уезжал, к кому-то, наоборот, приезжали, кто-то хотел провести время с детьми, а у Зои не было никакого алиби на Новый год. Она, конечно, почувствовала злобу, но довольно бессильную, из разряда «я так и знала», потому что то же самое было в прошлом году на Новый год, потом на восьмое марта, когда выдалось несколько выходных подряд, потом на все майские. Она переехала как раз в прошлом декабре, и тогда ей показалось логичным, что ее, как новенькую, бросают на дежурство в праздники – тем более что заняться на новой квартире ей все равно было нечем и не с кем. Формально, однако, Зоя не была настолько уже новым человеком: она начала работать в этой школе еще дома, онлайн. Часов было не очень много, и в то время ее не так напрягало, что ее могут кинуть на подхват в любой момент – тем более что в работе еще была новизна, и ей нравилось все пробовать. Потом ей показалось удачным совпадением, что офис у школы был как раз там, где была доступная для переезда квартира, далеко не всем так везло что с работой, что с жильем. Ехать, правда, нужно было сорок минут, но по меркам какой-нибудь Москвы, говорили ее родители… Зоя до сих пор не знала, зачем мерить себя по меркам Москвы, находясь совершенно не в Москве, но и сравнительно долгая дорога первое время ее не пугала (тем более что со школой и университетом было то же самое). Проблемы были в другом, и их было почти не видно, пока Зоя не оказалась внутри школы и ее первоначальный энтузиазм, помноженный на тяжелый синдром отличницы, не прошел.