№ 10 2007 г.
Шрифт:
Последним, что увидел Олег, было все еще красное лицо стажерки, внимательно слушавшей размеренный рассказ техника.
И один ее неожиданно агрессивный взгляд, брошенный прямо в его закрывающиеся глаза…
Пробуждение было внезапным. Олег даже не стал открывать глаза, а только проверил время по внутренним часам.
Так и есть, пробуждение произошло на пятнадцать минут раньше. Такое иногда случалось — контролировать состояние человека удавалось не всегда, и корпорация Microsoft периодически выпускала многочисленные обновления для своего продукта, каждое из которых должно было приблизить пользователя к возможности абсолютно точного
Олег собирался было вновь войти в режим сна, но его мозг невольно воспринял и осознал смысл происходившего в комнате устного диалога:
— …оригинал вот этого человека в кресле умер еще ребенком, когда ему было пять лет. А у нынешнего клона срок истек. В любом случае нужно было бы на следующей проверке его выкидывать. Понимаете, стажер, у искусственно состаренных клонов, в отличие от обычных, выращенных из генофонда детей, есть свой срок годности. Старение у них происходит не так, как у нас, а по весьма крутой экспоненте — они долгое время остаются молодыми, но потом, через двадцать лет после рождения, наступает фаза молниеносного старения. Чтобы это не вызывало проблем, клонов, доживающих до этого возраста, незаметно ликвидируют во время очередной проверки и заменяют новыми. В общем, слив информации из мозга мы закончили. И хотя этот приятель пожаловал на три дня раньше, чем ему было положено, клон на замену, по-моему, уже должен быть готов. Я что-то не могу связаться с биологами, наверное, наши системщики опять перезапускают сервер, отвечающий за внутреннюю связь, так что я схожу к ним и лично проясню этот вопрос. А вы сидите здесь и ничего не трогайте.
— Хорошо, — после чего последовал звук шагов и стук закрывающейся двери.
Олег почувствовал слабость, как будто все его мышцы вдруг отказались повиноваться. Его тело охватил жар, а лицо — холод. Он знал это чувство. Это был страх.
Инстинкт самосохранения не могли отключить даже программы от Microsoft.
— Вы можете открыть глаза, — сказала стажерка. — Я все равно знаю, что вы проснулись. Это я перенесла ваш таймер — ведь вы же отключили всю защиту, чтобы дать нам доступ к своей памяти. И потом, вы стали белее моего халата, поэтому все и так ясно.
— Зачем? — Олег приложил колоссальные усилия к тому, чтобы его голос прозвучал спокойно, но звук все равно получился какой-то писклявый и жалкий.
— Я хотела, чтобы вы поняли, как работает вся эта система. Чтобы вы увидели мир таким, какой он есть, а не рафинированным, как вам его показывают. Через пять минут ваш знакомый вернется сюда со шприцем и с той же улыбкой, с которой он вас встретил, сделает так, что вы уже никогда не проснетесь. Уходите. Простите за то, что я вас разбудила. Не считайте это местью. Мне не за что вам мстить. Считайте это жалостью. Наверное, я еще не привыкла. Я не могу спокойно смотреть на то, как они здесь убивают людей, пусть даже искусственных.
Олег выдернул провод из разъема на запястье и поднялся из кресла. Потом пошатнулся — ноги плохо держали его — и автоматическим движением, пытаясь застегнуть рукав рубашки, буквально вывалился в коридор. Пригибаясь, словно у него над головой уже свистели пули, он побежал к выходу.
А несколько минут спустя техник вернулся в комнату, держа в руках шприц.
— Отлично, отлично.
— Где он?!
— Сбежал… — выдохнула стажерка. — Он вышел из режима сна раньше и услышал наш разговор. Когда вы отлучились, он вскочил и побежал к выходу. Я не успела его остановить.
— Вы… понимаете, что это значит?
— Н-нет…
— Его непременно нужно ликвидировать. В крайнем случае, мы могли бы позволить ему просто дожить свои несколько месяцев — он все равно умрет естественной смертью, но теперь, когда процесс оживления его клона уже начат, когда в него уже заливают память, этот клон официально становится гражданином нашей страны. И мы уже не можем заморозить его до лучших времен. С этого самого момента в мире существуют два абсолютно одинаковых человека. И один из них подлежит скорейшей ликвидации.
Стажерка вскрикнула и зажала рот рукой.
— Он — сын крупного бизнесмена. И нам абсолютно не нужны скандалы. Поэтому сейчас я свяжусь с нашей службой безопасности. А ты не забывай о том, что тоже замешана в этой истории. Со всеми вытекающими отсюда последствиями и возможной ответственностью.
Марина сидела на спинке кресла и смотрела на облака. Девушка водила пальцем по краю пустой чашки — она всегда так делала, когда думала о чем-то таком, чего Олег не мог понять. Когда он вошел, открыв дверь своим ключом, она даже не заметила этого.
Впрочем, секунду спустя она встрепенулась.
— Что с тобой? — вопрос получился быстрым, тревожным. Марина задала его еще до того, как обернуться. Дело было в походке Олега. Неровные, порывистые шаги вместо обычных размеренных движений.
— Мне нужно с тобой поговорить, — Олег стоял, опираясь о дверной косяк, и глотал воду прямо из кувшина. Это было совсем на него не похоже.
Струйка сбежала по его подбородку и забралась под рубашку. Пропитывая ткань, она оставляла за собой темный след, словно трещину, раскалывающую человека пополам.
— Что произошло? — Марина слезла со спинки кресла и сделала движение навстречу другу, но в полуметре остановилась.
— Я… — Олег вздрогнул. — Я… ненастоящий. Поколебавшись мгновение, Марина все же сделала последний шаг и обняла его.
— Не имеет значения, — тихо прошептала она. — Я люблю того, с кем встречалась все это время. Мне все равно, настоящий ты или нет, — Олег вздрогнул несколько раз подряд, затем попытался сделать глубокий вдох. Вместо этого получился всхлип — комок в горле с трудом пропускал даже воздух.
— Ты… тоже.
— Что?
— Ненастоящая.
Марина отстранилась от него на мгновение — чтобы посмотреть в неестественно блестящие глаза, затем снова прижалась к Олегу. Она впервые видела, как он плакал. Это было тихо, беззвучно. Она попыталась представить что-то, что могло заставить плакать его. И ей стало страшно.
— И только-то? Ну что ты, любимый… Какая разница? Ведь мы же все равно люди.
— Мы… люди, — неуверенно повторил он и судорожно вздохнул. В комнате наступила тишина. Пауза. Длинная — наверное, целая минута прошла в молчании.