10 мегагерц
Шрифт:
— Мужики, давайте его в больничку! — не знаю, что случилось с Малеевым, но ему явно нужно что-то побольше, чем похлопывание по щекам и всяческие пузырьки с нашатырем перед носом. Так просто на пороге сознание не теряют.
Немного поматерившись на армейском диалекте великого и могучего, Николай с Василием быстро распределили роли и начали сооружать некое подобие носилок из штор и карнизных палок. Я же, плюнув на продолжающую течь из носа кровь, упал на колени перед телом и начал вспоминать, что надо проверить в первую очередь.
Весь процесс транспортировки до машины у меня прошел как в тумане: почему-то я больше всего боялся того, что, открывая двери перед носилками, испачкаю их кровью. А как мы вчетвером поместились в маленький «москвич», я до сих не представляю. Видимо, стресс, густо разбавленный многоэтажными оборотами, способствует увеличению внутреннего объема машины. У нас даже место свободное оставалось, чтобы я со своей закованной в гипс рукой мог поворачиваться. В пути Алексея Павловича пару раз вырвало, так что приходилось ему еще голову держать, чтобы не приключилось чего похуже…
— Давай сразу на пандус, вон, видишь, за машиной, где надпись «приемный покой»? — я скорректировал Василию направление.
— Да полегче ты, мы уже приехали! — наш москвичонок, продолжая отчаянно бибикать, подпрыгнул на какой-то неровности.
Вывалившись из машины, я ломанулся внутрь, открывая двери всем телом.
— Потеря сознания, рвота… — тяжело дыша, я вытер рукавом пижамы под носом и сообщил симптомы сидящей за столом медсестре.
— Да не у меня, в машине — попытался я оттолкнуть чью-то руку, — я живой еще, давайте лучше…
— Брянцев, замер! — строгий голос Ирины Евгеньевны заставил меня застыть.
— Рассказывай! — она одним движением повернула меня к себе и принялась рассматривать.
— Вел передачу, почувствовал слабость, по окончании обнаружил текущую кровь, — я попытался максимально сократить доклад для подбежавшего врача. — Он зашел, увидел, схватился за грудь и упал. Но упал как-то уж больно нехорошо, поэтому я принял решение везти его сюда. Дыхание и пульс не прерывались. По пути два раза была рвота. Времени прошло… Не знаю сколько. Вся кровь — моя.
— Если сразу после окончания, то в районе пятнадцати минут. Отличный результат, — доктор, взглянув на часы, быстро пошел к каталке, куда уже перегрузили Малеева.
— Так, а с тобой что? — Ирина снова развернула меня к себе.
— Говорю же, кровь из носа течет и не перестает почему-то. От этого все больше слабость и желание упасть куда-то, причем прямо сейчас, — организм, уже переваривший адреналин, начал сигнализировать
— Сел, голову вниз и не двигайся, — внезапно оказавшиеся очень сильными руки главсестры буквально вбросили меня на кушетку.
— Дайте хоть тряпку какую, залью же все тут, — прогундосил я, пуская носом пузыри из крови.
— Помоют! Сиди, я сейчас, — она куда-то ушла быстрым шагом.
Ну, а я чего? Сказали, значит буду сидеть. Все равно все, что мог, уже сделал. Мимо меня прогрохотала колесиками каталка. Надо же, все как в западных фильмах — двое толкают, один что-то в руках несет следом.
— Ну, как ты? — плюхнулись на кушетку около меня эмгэбэшники.
— Номано, только слабость дикая, — я снова попытался вытереть нос рукавом пижамы. Получилось откровенно плохо — кровь размазалась еще больше.
— И часто у вас тут такое?
— Регулярно, — откинувшись, я оперся спиной об стену, — больница же…
— Да нет, я про…
— Товарищи, дайте место, — строгий голос медсестры смел безопасников с кушетки.
— Держи, — мне в руки сунули изогнутую буквой С кювету, — сплевывать будешь сюда.
— Так, не дергайся! — одной рукой прижав мою голову затылком к стене, другой она ловко вставила мне в нос скатанные из ваты палочки. Видимо, они были чем-то смочены, потому что в носу тут же сильно защипало.
— Это скоро пройдет. Больше ничего не болит? — она наклонилась и начала ощупывать мне сначала руки, а потом ноги.
— Вроде нет. А что? — я удивленно наблюдал за манипуляциями. Чего это с ней?
— Да вечно вы сначала хорохоритесь, дескать, ничего страшного, царапина, а нам потом одни проблемы… — она принялась тыкать пальцами мне в живот, совершенно не обращая внимания на перепачканные в крови руки.
— Ирина Евгеньевна, вы меня пугаете, — я честно сообщил осматривающей меня медсестре. — Почему?
— Что «почему»? Я уже не могу оказать первую помощь? — она, улыбаясь, смотрела на меня.
— Э-э-э, — от необходимости немедленного ответа меня спасла необходимость сплюнуть накопившуюся кровь. — Можете, конечно, но где вы и где… И опять же, медсестры вон есть…
— Ладно, веселого помаленьку. Жить будешь и, может, даже долго, — заключила она, вытирая руки о полотенце.
— Кочкина! Давай сюда кресло и пациента в палату! — о, наконец-то главсестра вернулась к привычному мне облику.
В палату меня доставили со всем возможным комфортом — на кресле-каталке. Правда, поначалу я пытался возмущаться, рассказывая всем, что вот сейчас немного посижу, отдохну и сам дойду. Однако внезапно медсестер поддержал Николай. Дескать, если жить хочу, то надо слушаться. Причем все это было сказано таким голосом, что все возражения у меня как-то сами-собой исчезли.
— Вячеслав, ну, и как вы себя чувствуете? — около дверей палаты меня встретил Василий Васильевич.