10 мифов об СССР
Шрифт:
В чем же дело? Может быть, прав был И. В. Сталин, когда главными виновниками перегибов объявлял местных работников? Дело было в другом. Местные работники хорошо усвоили, на кого им ориентироваться. Постановление ЦК, даже наикатегоричнейшее, само по себе еще с работы не снимет. А вот комиссия ЦК под руководством Л. М. Кагановича – может снять. На совещании Козловского окружкома ВКП (б) 20 марта 1930 года Каганович заявил: «Нужно биться до конца сева за коллективный выезд в поле, антиколхозников исключать из колхоза, отрезать им землю в отдаленности, не давать кредита и т. д.» [232] . (Важно заметить, что выйти из колхоза и быть исключенным из колхоза – существенная разница. Во втором случае на человека автоматически ставилось клеймо политической подозрительности.) Что же было тут делать: спорить с Кагановичем или подшить постановление ЦК в папку и засунуть поглубже в шкаф? Но в 1930 году еще не все партийные работники склонны были рассуждать подобным образом. Подвергшись критике на областной партконференции, секретарь МК ВКП (б) на III Пленуме МК вынужден был самокритично признать: «Когда я в заключительном слове говорил о колебаниях середняка, подчеркивая
232
Цит. по: Вопросы истории КПСС. 1962. № 4. С. 66.
233
Цит. по: 64. Немаков Н. И. Коммунистическая партия – организатор массового колхозного движения (1929–1932 гг.). С. 12.
При всех перегибах насаждение колхозов все же продвигалось вперед. И главным мерилом его успехов сделались не достижения коллективного земледелия, а рост хлебозаготовок. Колхоз давал чудесные результаты: при том же урожае заготовки подскакивали чуть ли не вдвое! В самом деле, если в 1928 году при валовом сборе 73,3 млн т было заготовлено 10,8 млн т хлеба, то в 1929 году при урожае 71,7 млн т заготовили 16,1 млн т хлеба. Ну чем не доказательство успехов колхозного строя? А в 1930 году собрали небывалый урожай – 83,5 млн т и заготовили 22,1 млн т [234] . И. В. Сталин поспешил удовлетворенно объявить с трибуны XVI съезда ВКП (б), что «мы сумели уже разрешить в основном зерновую проблему». [235] Хотя, по данным Центрального управления народнохозяйственного учета Госплана СССР (заменившего несговорчивое ЦСУ), сбор на деле составил 77,2 млн т [236] , дутые цифры смело озвучивались с высоких трибун. Правда уже становилась ненужной.
234
Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929–1932 гг.). С. 226.
235
XVI съезд ВКП (б). Стенограф. отчет. М.: ОГИЗ, Московский рабочий, 1931. С. 37.
236
Немаков Н. И. Коммунистическая партия – организатор массового колхозного движения (1929–1932 гг.). М.: Изд-во МГУ, 1966. С. 258.
В 1928/29 и 1929/30 годах произошел резкий скачок в применении такой плановой формы заготовок, как контрактация посевов, которая давала государству определенную уверенность в получении хлеба, а крестьянину – в получении промтоваров. Доля законтрактованных посевов выросла с 1,8 % в 1928/29 г. до 73,5 % в 1930/31 г. [237] Охватив в 1930 г. контрактацией большую часть посевов, государство, установив постановлением СТО СССР от 9 сентября 1929 года обязательные нормы сдачи зерна с гектара – в среднем не ниже 3 ц (с дифференциацией по социальному признаку), ликвидировало для зерновых систему выдачи авансов при заключении договоров контрактации [238] . Правда, колхозы, выполнившие план заготовок, получали право с каждого рубля, полученного за хлеб, 35 коп. истратить на закупку дефицитных товаров (единоличники – 30 коп.). Однако завоз тканей, одежды и обуви в деревню сократился; если в 1928/29 году он, по материалам Наркомснаба СССР к отчету правительства XI съезду Советов, составлял 1218,0 млн руб., то в 1929/30 году – 1041 млн руб.
237
Малафеев А. Н. История ценообразования в СССР (1917–1963 гг.). С. 124.
238
Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929–1932 гг.). С. 143, 146.
Успехи в решении зерновой проблемы сопровождались, однако, тревожными симптомами. С осени 1929 года в городах карточное снабжение было введено повсеместно. Валовой сбор 1931 года составил всего 69,5 млн т. Правда, заготовки подскочили до еще более высокого уровня, чем в урожайный 1930 год, – с 22,1 до 22,8 млн т. Товарность колхозов подпрыгнула с примерно 27 % в 1930 году до 39 % в 1931 году [239] .
А в планировании хлебозаготовок царил бюрократический произвол. В результате неравномерного распределения плана заготовок 1931 г. на Северном Кавказе, например, выдача зерна в среднем на одно крестьянское хозяйство в колхозах колебалась:
239
Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929–1932 гг.). С. 151–152, 226.
в Армавирском районе – от 26 до 2192 кг;
в Благодарненском районе – от 54 до 1269 кг;
в Петровском районе – от 298 до 3459 кг;
в Виноделенском районе – от 41 до 1490 кг [240] .
Такой разрыв обеспеченности хозяйств зерном (до 84 раз!) нельзя объяснить никакими рациональными экономическими причинами.
В результате такой системы заготовок на ряд районов страны надвинулся призрак голода, и значительную часть заготовленного зерна приходилось везти обратно в деревню, возвращая его хозяйствам в
240
Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929–1932 гг.). С. 190–191.
в Уральской области – 45;
в Казахской республике – 36,2;
в Западно-Сибирском крае —21,9;
в Башкирской республике – 20,3 [241] .
Система контрактации обеспечивала некоторую двусторонность в отношениях города и деревни; она не только обеспечивала город хлебом, но и в зависимости от поставок хлеба снабжала деревню некоторыми видами машин, удобрениями, сортовыми семенами. Но к 1932 году снабжение деревни полностью оторвалось от контрактации посевов. Вместо контрактации были введены обязательные погектарные поставки, к тому же с высокими нормами заготовок, исчислявшимися не по фактической, а по так называемой «биологической» (т. е. предполагаемой) урожайности, что мало улучшало дело. Были установлены низкие заготовительные цены, к тому же стоимость перевозок на ссыпные пункты оплачивалась за счет колхозов. А она достигала, например, на Северном Кавказе 75 % стоимости продукции. К тому же заготовительные организации безо всяких оснований зачастую задерживали выплату денег колхозам [242] .
241
Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929–1932 гг.). С. 191.
242
Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929–1932 гг.). С. 192, 219–220.
Летом 1931 г. было установлено правило, согласно которому натуральная оплата труда в колхозах сверх определенной нормы продуктами не отоваривалась, а оплачивалась деньгами. Это по существу было равносильно введению нормированного продовольственного снабжения колхозников, особенно если учесть финансовые затруднения многих хозяйств, бывших не в состоянии производить сколько-нибудь заметные денежные выплаты. В. Я. Чубарь, Б. П. Шеболдаев, И. Н. Пивоваров выступили на июньском (1931 г.) Пленуме ЦК ВКП (б) за отмену этого решения. Однако их предложение не получило поддержки [243] .
243
Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929–1932 гг.). С. 192.
В результате сложившейся ситуации осенью и зимой 1931/32 года произошел второй отлив крестьян из колхозов. С 1 января по 20 мая 1932 года из колхозов вышло 593 тыс. хозяйств. К осени 1932 года количество хозяйств, состоящих в колхозах, сократилось с 15,5 до 14,4 млн. Резко усилился неорганизованный переход сельских жителей в промышленность и строительство [244] . Опасение X. Г. Раковского, задававшего в 1930 году тревожный вопрос: «Неужели может случиться, чтобы наша пролетарская власть издала закон, прикрепляющий крестьянина-бедняка и середняка к колхозу, а нашу красную милицию обязывающий ловить на улицах беглецов и водворять их на место жительства?» [245] , сбылось. В 1932 году была введена отмененная революцией паспортная система, установившая жесткий административный контроль за движением рабочей силы в городах, а в особенности из села в город, превратившая колхозников в беспаспортное население. Был сделан еще один шаг к «казарменному социализму».
244
Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929–1932 гг.). С. 193.
245
Цит. по: Большевик. 1930. № 7–8. С. 19.
Тревожные симптомы заставили принять хотя бы некоторые меры к исправлению создавшегося положения. ЦКК – РКИ снижала завышенные суммы натур-оплаты за работу МТС, устраняла задержку выплаты денег за сданный хлеб и другие нарушения. Абсолютно нереальный заготовительный план 1932 года, предполагавший получить 29,5 млн т хлеба, несколько раз пересматривался в сторону снижения и в окончательном варианте составил 18,1 млн т. Особенно сильно были сокращены планы заготовок на Украине и Северном Кавказе, которые пострадали от засухи. В постановлении ЦК ВКП (б) и СНК СССР «Об уборочной кампании 1932 г.» отменялись прежние ограничения натуральных выдач по трудодням, вводился определенный порядок авансирования колхозников в ходе уборки.
В результате темп заготовок в 1932 году в целом был выше прошлогоднего. Но в основных зерновых районах – на Украине, Северном Кавказе, в Центральной Черноземной области и Нижне-Волжском крае – трудности предыдущего года не только не были преодолены, но и значительно усугубились. Из-за нехватки семян и фуража для рабочего скота в ходе весеннего сева не были засеяны значительные площади. Урожай оказался крайне низким. Уборочная кампания шла очень медленно – ослабленные оттоком крестьян, падежом рабочего скота из-за бескормицы и головотяпской политикой заготовок, колхозы не справлялись со сбором урожая. Даже к 10 декабря на полях Украины осталось не обмолоченным 10 % хлеба, в том числе в Винницкой области – 30 % [246] .
246
Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929–1932 гг.). С. 209–211.