100-долларовое правительство. А если цена на нефть упадет?
Шрифт:
О. ЖУРАВЛЕВА: Тем не менее, Сергей Гарпухин нам напоминает, что комиссии отсуживаются по закону о защите прав потребителей. И закон о защите прав потребителей тоже читайте внимательно.
М. ДЕЛЯГИН: И гражданский кодекс, как сказал Гарри.
О. ЖУРАВЛЕВА: Это был Михаил Делягин, доктор экономических наук.
Удар по нефтяной отрасли и госбюджету
Н. БОЛТЯНСКАЯ: Я приветствую в нашей студии директора Института глобализации, доктора экономических наук Михаила Геннадьевича Делягина. Здравствуйте.
М. ДЕЛЯГИН: Добрый день.
Н. БОЛТЯНСКАЯ: И говорим мы с вами сегодня. Тема, казалось бы,
М. ДЕЛЯГИН: Нет, ну ситуация очень простая. Понятно, что слово «модернизация» — это ругательство.
Н. БОЛТЯНСКАЯ: Почему?
М. ДЕЛЯГИН: Ну, благодаря усилиям наших уважаемых руководителей.
Н. БОЛТЯНСКАЯ: Я-то надеялась, что вы удержитесь.
М. ДЕЛЯГИН: Когда я произношу это слово в эфире, у меня такое ощущение…
Н. БОЛТЯНСКАЯ: …что вы ругнулись.
М. ДЕЛЯГИН: Ну как бы вот при женщине так говорить стыдно и неправильно, и сейчас меня отсюда выведут. Но, к сожалению, другого термина не придумали. И понятно, что действительно эта вещь необходимая, потому что действительно мы 20 лет назад отставали от мира, и когда 20 лет мир бежал вперед, а мы бежали назад, то разрыв отчетливо увеличивался. Я имею в виду технологию. И нужно догонять. И это касается всех направлений. Это касается не только электроники, это касается не только компьютеров, это касается фундамента, на котором стоит Россия, это касается, в том числе, нефти.
Мы привыкли к тому, что нефть дорожает, и все хорошо. Но есть такая скверная штука, как объем добычи. Вот у нас сохранение объемов добычи примерно на прежнем уровне требует резкого роста усилий. Это как у Алисы в «Стране чудес»: для того, чтобы оставаться на месте, нужно бежать вперед все быстрее. Потому что эти месторождения все в худших условиях, все в дальних условиях. И вот, пожалуйста, в 2011 году мы превысим докризисный уровень на 4 процента. Но в 2010 году увеличение добычи немножко больше, чем на 2 процента, потребовало увеличения объемов эксплуатационного бурения более чем на 17 процентов. В 2011 году добыча нефти, по официальным прогнозам, которые, впрочем, правдоподобны, увеличится на 0,8 процента — меньше, чем на 1 процент. Придется увеличить объем бурения более чем на 10 процентов. Если все будет идти, как идет, то на этом рост закончится, и к 2014 году у нас объем добычи снизится на 2 процента — с 510 до 495 млн. тонн. То есть 15 млн. тонн нефти мы потеряем.
Н. БОЛТЯНСКАЯ: Простите, пожалуйста. Я опять же человек далекий от нефтедобычи, но правильно ли я понимаю, что при условии сохранения статус-кво каждый, так скажем, баррель или галлон будет требовать все больших и больших затрат?
М. ДЕЛЯГИН: Он уже требует больших затрат.
Н. БОЛТЯНСКАЯ: То есть вот эта вот характеристика, она увеличится?
М. ДЕЛЯГИН: Да. И если мы будем обходиться сегодняшними усилиями, то у нас не будет прежнего количества баррелей, галлонов и миллионов тонн, они будут сокращаться. И либо будут сокращаться доходы от экспорта, а это, извиняюсь, кирдык современной модели экономического развития, причем быстрый, либо будут сокращаться поставки на внутренний рынок. И когда мы видим рост цен на бензин до 30 рублей и повыше, то это некоторый звоночек. Понятно, что это опережающая реакция наших монополистов.
Н. БОЛТЯНСКАЯ: Более того, я вам скажу, что у нас как-то независимо от роста или падения цен на бензин.
М. ДЕЛЯГИН: Сегодня, когда эти замечательные ребята рассказывают нам сказки, байки из склепов или из Швейцарий, и повышают цены, то сегодня это, так сказать, голимое, извините за выражение, злоупотребление монопольным положением.
Н. БОЛТЯНСКАЯ: Так, что делать будем?
М. ДЕЛЯГИН: Но лет через 5 может оказаться так, что под этим уже будет какая-то реальная основа. А единственный способ хотя бы сохранить объем
Опять-таки требуются титанические усилия. Титанические усилия — это, в первую очередь, буровое дело. В буровом деле, если мы не будем брать политику, если мы не будем брать выборы, ситуацию, в которой источник легитимности вообще непонятно, какой, по-моему, он уже утрачен, просто не будет денег для существования не только этого режима — для существования страны. Если рассматривать ситуацию с буровыми установками, то происходит то же, что и везде — быстрое вытеснение производителей импортом. Все 2000-е годы, это потеряно уже 11 лет — это вытеснение импортом.
В результате китайский импорт в 2008 году занял половину российского объема потребления, половину миллиардного рынка. Но китайская буровая техника достаточно простая, она не годится для работы в сложных условиях. Ну, за редкими исключениями. Для того, чтобы работать в сложных условиях, нужно качественное оборудование. Качественное оборудование делают иностранцы и делают некоторые наши производители, которые на самом деле примерно половину деталей импортируют. Это некоторый аналог автопрома — сборочное производство.
И вот случился перелом: примерно год назад у нас нашелся высокий покровитель у наших замечательных производителей бурового оборудования. У нас до этого была нормальная отрасль, где были заводы, которые друг с другом боролись и все остальное, и был застарелый конфликт. Ну, была фирма «Интегро», которая контролирует «Уралмаш — Буровое оборудование», и «Газпромбанк», который контролирует Объединенные машиностроительные заводы, бывшую вотчину Бендукидзе, которые хотели этот завод купить. И бизнес-конфликт был очень долгим, застарелым. Судя по всему, прошлым летом он разрешился. И «Уралмаш — Буровое оборудование», то есть производитель тяжелого бурового оборудования, сложного, он ушел фирме, которая, в общем-то, является относительно дружественной с «Газпромбанком». После понятно, что возникла качественно иная ситуация, качественно иная мощь лоббистов, и эти лоббисты стали работать в интересах лоббизма. И наше государство проявило себя совершенно феерично. Разговаривая на всех углах о модернизации, оно понимает модернизацию абсолютно в стиле начала 90-х годов: вот у нас есть несколько заинтересованных предприятий, они говорят разные вещи, мы выберем того, кто говорит что-то поумнее — в лучшем случае, я не беру коррупционные схемы — и мы сделаем, что он хочет. При этом полностью забывалось, что отраслевой лоббист в силу своей природы мыслит интересами достаточно краткосрочными. Нужно, чтобы завод поработал еще пару-тройку лет, в лучшем случае 5 лет.
Н. БОЛТЯНСКАЯ: Ну, как бы он ищет оптимальное решение — он защищает собственные интересы.
М. ДЕЛЯГИН: Он защищает собственные интересы, и он не думает про стратегию, ему не до этого, у него нет стратегического видения. У него понимания того, что определенные заводы нужно полностью модернизировать. Он говорит: «Ребята, у меня нет денег на эту модернизацию и не будет. Дайте мне крошечную преференцию, дайте мне пару лет подышать, и там разберемся».
Мы помним хорошо, к чему это привело в автопроме российском. И мы видим, что государство идет по этому же пути у производителей бурового оборудования. Разница между автопромом и буровым оборудованием в чем? Если у нас сдохнет автопром, мы будем продавать нефть и газ, и у нас будут деньги на пособия по безработице миллионам людей, которые останутся без работы. Теоретически.