100 рассказов о стыковке. Часть 2

Сыромятников Владимир Сергеевич

В начале 80–х я продолжал искать применение своему детищу. В эти годы прорабатывались разные варианты использования КС «Буран». Среди его разработчиков сначала тоже не нашлось больших энтузиастов стыковки вообще: летал же Спейс Шаттл, выполнял автономные миссии, не стыкуясь ни с кем, и все вроде бы были довольны. Все же постепенно нам удалось отыскать тех, кто вписал новый АПАС в отсек полезного груза «Бурана», тем более что настоящих полезных грузов оказалось не так уж и много. Советскому космическому самолету требовалась более сложная программа полета, превосходившая программу Спейс Шаттл. К 1988 году окончательно сформировалась интегральная программа полета ОС «Мир» и КС «Буран». Обе программы, под руководством Ю. Семёнова, сначала как главного, а затем генерального конструктора, оказались увязанными между собой. Можно сказать, что они состыковались сначала на Земле.

Уже во втором полете планировалось пристыковать космический самолет к орбитальной станции. С этой целью инициировали три крупных раздела работ: первый — третий модуль ОС «Мир», «Кристалл», оборудовали сразу двумя АПАСами; второй — стыковочный модуль с АПАСом на выдвижном туннеле для КС «Буран» и, наконец, третий — два модифицированных КК «Союза» с андрогинной системой стыковки, на всякий случай. Среди этих всяких случаев рассматривалась возможность спасения космонавтов, если бы с ним что?то случалось при полете на «Буране». Дополнительно анализировался вариант, когда экипаж доставлялся на орбиту на «Союзе» с пересадкой на «Буран». В то время космический самолет не без основания считали недостаточно отработанным. Одному из этих двух «Союзов» суждено было слетать в космос. Об этом рассказ впереди.

Небольшой дополнительный модуль, тоже оборудованный АПАСом, планировали доставить в отсеке полезного груза и задумали стыковать его к боковому причалу при помощи большого манипулятора, нашего ленинградского «Аиста». Все эти непростые операции первоначально планировали выполнить в 1990 году, постепенно сроки запуска начали переноситься, пока после развала Союза программу «Энергия» — «Буран» не закрыли совсем. Многим подразделениям НПО «Энергия», нескольким лабораториям моего отделения и нашим многочисленным смежникам не досталось ничего, кроме пустых и тяжелых хлопот.

Тем временем, несмотря ни на что, программа отработки АПАСа медленно, но неизменно продвигалась вперед. Все основные испытания мы завершили уже в конце 80–х, квалифицировав новый АПАС сначала для полета на борту модуля «Кристалл», а затем — на КС «Буран».

Пришел 1989 год, когда новый андрогинный периферийный агрегат стыковки окончательно вышел в свет и получил собственное имя АПАС-89. В 1990 году он полетел в космос на модуле «Кристалл», а в 1993 году состыковал новый андрогинный «Союз ТМ-16». В 1995 году АПАС-89 дважды состыковал Спейс Шаттл со станцией «Мир». За этим последовало еще семь успешных стыковок. Таким образом, ему было суждено сыграть важнейшую роль в деле объединения космонавтики и астронавтики — интеграции этих двух ветвей проникновения человечества в космос, их объединения в единое содружество.

В конце концов, новый АПАС-89 состоялся, он стал событием. Он, можно сказать, сделал эпоху. Я много раз задумывался, почему так случилось, почему именно ему уготовила судьба сыграть такую выдающуюся роль. Как и почему удалось создать эту замечательную конструкцию, получившую признание во всем мире. Почему другие команды, всемогущие американцы, талантливые европейцы или искусные азиаты не создали ничего подобного, почему они все пришли к нам. Среди целого ряда причин нужно назвать первую, основную: я и мои товарищи, начав с нуля, учась сами и постепенно совершенствуя свои конструкции, достигли настоящей зрелости, которая принесла зрелые золотые плоды.

Все это стало мне понятно намного позже. На рубеже 90–х годов еще очень много предстояло сделать, и не только по доводке техники. Путь к вершине лежал не только через решение инженерных проблем. Вскоре мне стало ясно, АПАСу, этому современному андрогину, тоже нужна настоящая реклама.

Реклама — двигатель торговли.

3.21 В Испанию

Дети тридцатых годов, среди них и я, хорошо помнят испанских детей. Во время гражданской войны в Испании в 1936–1939 годах многих детей испанских республиканцев вывезли в Советский Союз. Большинство их выросли в нашей стране, вместе с нами перенесли Войну, многие окончили вузы и университеты. После 1956 года они начали возвращаться на родину. Благодаря космической стыковке мне довелось снова встретиться с ними, когда дети 30–х годов, возможно, стали дедушками и бабушками. Несмотря на это, было очень интересно снова встретить вполне взрослых испанских детей. Они — уникальны, эти дети двух великих культур.

Первый раз мне пришлось побывать в Испании в 1987 году, когда мои коллеги из ИМАШа, специалисты по теории машин и механизмов (ТММ) пригласили меня на Всемирный конгресс, проводившийся каждые 4 года в разных концах земного шара. Ученые этой древней

специальности понимали, что наука всесильна и всенародна. В том году конгресс проводился в Севилье. Название этого города со школьной скамьи ассоциировалось с испанской историей, с Дон Кихотом, Колумбом и, конечно, «Севильским цирюльником»; я с нетерпением ожидал этой поездки. На конгрессе был представлен мой доклад по кинематике оригинального 6–степенного дифференциального механизма, впервые примененного в АПАС-75. Как потом выяснили мои коллеги по ТММ, этот механизм не подпадал ни под один известный класс механизмов. Но сейчас речь не об этом.

Наш путь лежал через Мадрид, где, как упоминалось, меня неожиданно пригласили на выставку по космической технике.

Мне пришлось сделать небольшое сообщение о прошлых и текущих успехах советской космонавтики, упомянув о Мадридской станции слежения, одной из основных в глобальной системе космической связи НАСА, начиная с программы «Аполлон». Выступление привлекло внимание: наряду с французом Ф. Куйяром, руководителем проекта «Гермес», несколько испанцев подошли ко мне обменяться приветствиями и прокомментировать встречу. Один из них подбросил меня на машине до гостиницы, и мы познакомились поближе: X. Дорадо рассказывал об Испании, о его фирме «Сенер», о своей работе в космической технике. Было приятно и интересно встретить коллегу в чужой, незнакомой стране. Это знакомство не стало эпизодом: в течение нескольких лет мы поддерживали отношения, а фирма «Сенер» вскоре стала сотрудничать с НПО «Энергия». Мы оказались вовлеченными в эту работу, потому что Европейское космическое агентство (ЕКА) выбрало испанскую фирму в качестве разработчика стыковочного устройства для КС «Гермес», и они были заинтересованы в совместной работе с нами. Но об этом позже.

Сначала о предыстории этой совместной деятельности.

На той первой мадридской встрече я подарил X. Дорадо свою книгу по стыковке, а он мне рассказал о «русских» испанцах, работавших на его фирме. По его словам, один из них, X. Рибакоба, уже имел эту книгу и частично перевел ее на испанский язык. Рибакоба как раз и принадлежал к группе «русских» испанцев, он тоже, пережив Войну, окончил школу, потом Московский энергетический институт, стал инженером. Когда через год мы встретились, я убедился, что эти выросшие русско–испанские дети — действительно совершенно уникальные люди, воспитанники двух народов, порождение обеих культур. Вернувшись на родину, они сохранили связь с нашей страной. Наши испанские дети часто повторяли, как они благодарны России за то, что им помогли, может быть, спасли жизнь в то тяжелое смутное время. Их вырастили и воспитали, дав им лучших учителей и наставников. После возвращения в конце 50–х годов они были, по их же словам, самыми образованными людьми в Испании.

Одну из связей, которую поддерживал и использовал X. Рибакоба, осуществлялась через книги, через каталоги советских издательств. Получая сначала каталоги, он затем подписывался на русскую художественную, а больше — на техническую литературу. Через такую связь, эту информационную пуповину, вторая родина подпитывала духовный мир этих людей, их интеллектуальный потенциал. Кстати, моя книга, вышедшая в 1984 году, распространялась только по подписке. Это был новый, якобы экономичный способ издания, сводивший тираж к минимуму, в данном случае — к одной тысяче экземпляров. Вместо того чтобы продать как можно больше книг, с самого начала сделали такое «обрезание». Хотя какой там доход, если она стоила 84 копейки. В Испании книга инициировала компанию «Сенер» начать сперва изучение, а позднее — разработку стыковочного устройства для европейских космических программ: КС «Гермес», ОС «Колумбус» и отдельно летающих экспериментальных модулей. Фирма подобрала способных и активных инженеров, они работали под руководством А. Аскарага, тогда президента МАФ (Международной астронавтической федерации).

Большая часть того, о чем я сейчас рассказал, стала известно мне только через пару лет, когда после краткой переписки делегация из «Сенера», под руководством А. Аскарага, включая моего первого испанца X. Дорадо и «русского» испанца X. Рибакоба, приехала в Москву.

Мы поехали встречать испанскую делегацию в аэропорт «Шереметьево». Встреча до сих пор хорошо сохранилась в моей памяти. Мне было очень интересно посмотреть на коллег, с которыми предстояло, как тогда ожидалось, работать вместе, создавать и обеспечивать космическую стыковку для всей Европы. Помню первое рукопожатие с X. Рибакобой и его чистый, немного старомодный русский язык, и его пытливый взгляд, его глаза, устремленные на меня, как на человека, хорошо ему знакомого по книге.