100 великих курьезов истории
Шрифт:
– Почему же? Я родилась в этой стране и прожила в ней всю жизнь.
– Но в каких условиях, мадам. Разве в таких, как эти, или в тех, в которых живут крестьяне?
Обвинитель обвел рукой вокруг себя, показывая на голые стены бедной комнаты, даже не оклеенные обоями, грубо сработанный стол с пачкой протоколов и чернильницей с пером.
– Нет, мадам, вы жили в других условиях! К тому же про вас ходят слухи, что вы колдунья.
– Колдунья?
Графиня зашлась дребезжащим старческим смешком и даже промокнула слезившиеся
– Тысяча извинений мсье Антуан: в тюрьме нет прачек, а заключенным не выдают мыла. Хорошо, что еще не дают умереть с голоду.
– Враги народа должны умирать на гильотине, – напыщенно заявил Фукье-Тенвиль. – Это справедливая месть и кара французского народа!
– Справедливая? Вы считаете справедливым отправлять на эшафот сотни ни в чем не повинных людей только потому, что они родились в дворянских семьях?
– Это не вашего ума дело! Революция должна защищаться от врагов!
Графиня ненадолго задумалась, сложив изуродованные подагрой руки на коленях. Как знать, о чем она думала и какие видения проносились перед ее мысленным взором? Возможно, она действительно была колдуньей.
– Мсье обвинитель, – вкрадчиво спросила графиня. – А вы не страшитесь сами оказаться в числе врагов народа и отправиться на эшафот без всякой вины, как те люди, которых вы сейчас отправляете туда?
– Не болтайте глупостей, – разозлился Антуан. Подумать только: старуха стоит одной ногой в могиле, другой на эшафоте, а еще смеет угрожать ему и запугивать какими-то мутными угрозами, якобы являющиеся ее откровениями!
– Ну, коль вы, мсье общественный обвинитель, считаете меня колдуньей, – тонко улыбнулась почти беззубым ртом старая графиня, – то придется поддержать столь лестную репутацию. Вы знаете, что один из моих далеких предков, маршал Франции, член ордена тамплиеров Жиль де Ре, взошел на костер за колдовство?
– Бросьте свои басни! Вам меня не запугать.
– Помилуйте, мсье, у меня совершенно нет подобной цели. Судьба распорядится и без меня. Вы взобрались на самую вершину пирамиды террора, и она неизбежно поглотит вас.
– Революция всем нам как мать, – пристукнув костяшками пальцев по столу, в страшном раздражении вскричал Фукье-Тенвиль.
– Когда матерям нечего есть, они часто пожирают собственных детей, – тихо и грустно ответила графиня, – прощайте, мсье обвинитель. До встречи в иных мирах.
– Ага! Вы уже догадались, что я вынес смертный приговор? Впрочем, сделать это было совсем нетрудно. Эй, караул! Препроводите арестованную в камеру. Или даже нет! Тащите ее сразу на эшафот – гильотина заждалась ее головы…
Общественный обвинитель Антуан Фукье-Тенвиль рьяно выявлял врагов революции и выносил им смертные приговоры. Гильотина работала каждый день, и случалось, палач уставал дергать за спусковую цепочку, опуская острый треугольный нож, а его подручные едва успевали уносить корзины с отрубленными головами аристократов.
–
– Зато со стопроцентной гарантией, – мрачно пошутил один из приятелей Антуана.
– А ты упрости процедуру, – посоветовал другой приятель-экстремист.
– Что ты имеешь в виду? – не понял обвинитель.
– Все предельно просто: сейчас ты каждый раз вынужден от начала до конца писать обвинительный приговор и подписывать его, отправляя на эшафот очередного осужденного к казни.
– Да, такова предписанная процедура работы революционного трибунала, – подтвердил Фукье-Тенвиль. – И я, честно говоря, не вижу способа упростить и ускорить ее.
Приятель налил в его стакан крепкого красного вина и угостил табаком из своего кисета. Друзья набил трубки, выпили вина и закурили.
– Представь себе, – продолжил тот, кто предложил упростить процедуру судилища, – что ты заранее, когда есть свободное время, полностью заполняешь необходимую бумагу и ставишь под ней свою подпись. Ведь все обвинения, за которые люди сейчас идут на смерть, совершенно одинаковы. Не так ли?
– В принципе – да! – не мог не согласиться Антуан.
– Вот видишь. – Приятель разлил остатки вина по стаканам. – Останется вписать только имя приговоренного, и все готово. Можно отправлять его на гильотину.
– Пожалуй, я последую твоему совету, – подумав, решил Фукье-Тенвиль…
Спустя некоторое время мсье Антуан оставил революционный трибунал и по приказу новых властей отправился комиссаром в одну из отдаленных провинций, чтобы на месте организовать поставки продовольствия в голодный Париж.
В один далеко не прекрасный день за ним вдруг пришли солдаты с ружьями во главе с офицером. Шел 1795 год.
– Извольте, сударь, отправиться с нами, – сказал офицер.
– Куда? – недоуменно спросил Антуан.
– В тюрьму! – последовал ответ.
Находясь в заключении, Фукье-Тенвиль добивался встречи с обвинителем трибунала, чтобы узнать, в чем его обвиняют. Наконец, эта встреча состоялась.
– Вы приговорены к гильотинированию за антиреволюционные действия, – равнодушно сообщил Антуану обвинитель. – Вот бланк с приказом о вашем аресте и казни.
Он протянул арестованному плотный лист бумаги, исписанный убористым почерком, показавшийся Антуану до боли знакомым.
«Боже! Это же один из тех бланков, которые я заготовил впрок в бытность общественным обвинителем. Видимо, мои приемники решили использовать готовые бланки с подписью, а не заполнять новые». Опустив глаза к последним строкам, Антуан с ужасом увидел собственную подпись! Неужели проклятая старуха графиня оказалась права?
– Это ошибка, – истерически закричал бывший обвинитель. – Фукье-Тенвиль – это я!