100 великих оригиналов и чудаков (с илл.)
Шрифт:
Когда знакомишься с его биографией и трудами, то все более отчетливо возникает в сознании образ образованного, мужественного, много испытавшего и повидавшего русского человека, не обделенного талантами.
Возможно, он был слишком увлекающейся, отчасти авантюрной и чудаковатой натурой. Порой старался ошеломить слушателей небылицами. Но не гонялся за выгодой или славой, подобно большинству авантюристов, и не стремился достичь высот на каком-то одном, как тогда говорили, поприще. Но и того, что он создал, достаточно, чтобы имя его – не слишком благозвучное – произносили с уважением.
М.М. Долгоруков
Пермь,
Михаил Михайлович Долгоруков (1794–1841), дальний потомок князя Московского, наглядно демонстрировал вырождение знатных родов и прославился как отменный самодур.
А.И. Герцен писал: «Князь Долгоруков принадлежал к аристократическим повесам в дурном роде, которые уже редко встречаются в наше время. Он делал всякие проказы в Петербурге, проказы в Москве, проказы в Париже. На это тратилась его жизнь. Это был… избалованный, дерзкий, отвратительный забавник, барин и шут вместе. Когда его проделки перешли все границы, ему велели отправиться на житье в Пермь».
Местное «высшее общество» было обрадовано прибытием из столицы столь важной персоны. Приехал он на двух каретах: в одной сам с собакой Гарди, в другой повар с попугаями. Он устраивал роскошные приемы, был хлебосолен, хотя порой позволял себе сумасбродные выходки. Появилась у него и премилая любовница из местных барышень. Однако она имела неосторожность из ревности наведать его утром без предупреждения и застала его в постели с горничной.
На гневные упреки обманутой любовницы он встал, накинул на плечи халат и снял со стены арапник. Поняв его намерения, она бросилась бежать, он – за ней. Сцена завершилась на улице при свидетелях. Нагнав ее, он хлестнул несколько раз свою обидчицу и, успокоившись, вернулся домой.
«Подобные милые шутки, – писал Герцен, – навлекли на него гонение пермских друзей, и начальство решилось сороколетнего шалуна отослать в Верхотурье. Он дал накануне отъезда богатый обед, и чиновники, несмотря на разлад, все-таки приехали: Долгорукий обещал их накормить каким-то неслыханным пирогом.
Пирог был действительно превосходен и исчезал с невероятной быстротой. Когда остались одни корки, Долгорукий патетически обратился к гостям и сказал:
– Не будет же сказано, что я, расставаясь с вами, что-нибудь пожалел. Я велел вчера убить моего дорогого Гарди для пирога.
Чиновники с ужасом взглянули друг на друга и искали глазами знакомую всем датскую собаку: ее не было. Князь догадался и велел слуге принести бренные остатки Гарди, его шкуру; внутренность была в пермских желудках».
После столь отменной шутки Долгорукий весело и торжественно отбыл в Верхотурье, отрядив специальную повозку курятнику. Делая остановки на почтовых станциях, он собирал приходные книги, перепутывал их, подправив даты отъезда и приезда, после чего возвратил, приведя в замешательство все почтовое ведомство.
Подобные шутейства демонстрируют не столько барские причуды, сколько наглость самодура, уверенного в своей безнаказанности по причине своего привилегированного положения и возможности откупиться от «слуг закона». Причуды такого рода сошли на нет после отмены крепостного права и общей либерализации российского общества. А во времена Федора Толстого или упомянутого Долгорукова была возможность проявлять свои дурные наклонности.
На них не оказывало благотворного
В.В. Головин
Герб рода Головиных
Один из примеров такого рода привел писатель С.Н. Шубинский, подробно изложивший историю помещика ХVIII века Василия Васильевича Головина. Она показывает, в частности, некоторые нравы патриархальной России, о которой в наше время имеются весьма искаженные представления.
Василий Васильевич оставил после себя «Записки бедной и суетной жизни человеческой». Следовательно, имел в виду оставить назидание потомкам. Ему в молодые годы трудно давалось учение в недавно учрежденной Морской академии. По болезни он получил годичный отпуск и успел за это время жениться – в 21 год – на богатой вдове княгине Евдокии Кольцовой-Масальской, урожденной Хитрово.
Жизнь его складывалась непросто. Довелось ему пережить гнев царицы Екатерины Алексеевны, при которой он был в должности камер-юнкера, арест и ссылку. Позже, при «бироновщине» его по какой-то причине арестовали, жестоко пытали и посадили в темницу. Он был освобожден благодаря огромной сумме, потраченной его супругой ради этой цели.
Несчастья, испытанные Василием Васильевичем сделали его подозрительным, замкнутым, чудаковатым и набожным до суеверия. Большую часть года он проводил в своем Новоспасском имении. Вставал еще до восхода солнца, прочитывал полунощницу и утреню вместе с дьячком своим Яковом Дмитриевым. Затем являлись к нему с докладами и рапортами дворецкий, ключник, выборный и староста – по команде горничной девушки испытанной честности, Пелагеи Петровны Воробьевой.
Она произносила: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Предстоящие отзывались: «Аминь!» Потом она напоминала: «Входите, смотрите, тихо, смирно, бережно и опасно, с чистотою и молитвою, с докладами и за приказами к барину нашему, государю: кланяйтесь низко его боярской милости и помните же, смотрите, накрепко!» Все разом отвечали: «Слышим, матушка!»
Войдя в кабинет к барину, они кланялись ему до земли со словами:
– Здравия желаем, государь наш!
– Здравствуйте, – отвечал он, – друзья мои, не пытанные и не мученные, не опытные и не наказанные (такова была его поговорка). Ну что? Все ли здорово, ребята, и благополучно у нас?
– В церкви святой и ризнице честной, – произносил, кланяясь, дворецкий, – в доме вашем господском, на конном и скотном, в павлятнике и журавлятнике, везде в садах, на птичьих прудах и во всех местах, милостию Спасовою, все обстоит, государь наш, Богом хранимо, благополучно и здорово.
– В барских ваших погребах, – начинал свое донесение ключник, – амбарах и кладовых, сараях и овинах, улишниках и птичниках, на витчинницах и сушильницах, милостию Господнею, находится, государь наш, все в целости и сохранности; свежую воду ключевую из святого Григоровского колодца, по приказанию вашему господскому, на пегой лошади привезли, в стеклянную бутыль налили, в деревянную кадку поставили, вокруг льдом обложили, изнутри кругом призакрыли и сверху камень наложили.