100 великих приключений
Шрифт:
Повезло швейцарскому зоологу Давиду: он первым подстрелил из ружья окапи и отправил его останки в базельский музей. В своём описании охотник сравнивал зверя с тапиром и высказывал мнение, что форма пасти свидетельствует о том, что животное питается болотной растительностью (впоследствии это не подтвердилось).
В своём письме Давид сообщал ещё некоторые подробности об окапи:
«Арабизированные племена этого края называют зверя „койгэ“, пигмеи — „о-а-пи“. Сказочный зверь настолько хорошо знаком людям, что у каждого имеется пояс из его шкуры… В сопровождении охотников из пигмеев я несколько раз нападал на его след и видел отпечатки всех четырёх ног… Ввиду труднодоступности этой местности нельзя всерьёз утверждать, что окапи — редкое животное:
Неуловимый зверь на глазах обретал «плоть и кровь». Один из участников экспедиции герцога Мекленбургского, Шубоц, через два года вернулся на реку Уэле. Здесь он приобрёл двух окапи, убитых туземцами, и отправил их шкуры и скелеты в музеи Штутгарта и Гамбурга. Один из этих зверей «был так велик, что его с трудом несли пятнадцать задыхающихся негров». Шубоц сделал фотоснимки убитых окапи, и позже эти снимки обошли многие газеты мира.
Итак, загадочный зверь — ожившее ископаемое! — существует, и сомнений в этом больше не было. Администрация Бельгийского Конго взяло окапи под охрану, после чего охотники в этих местах больше не появлялись. Отныне лишь бескорыстные естествоиспытатели-следопыты, чьей задачей являлось только изучение зверей, могли посещать леса Итури.
В 1909–1915 годах члены Нью-Йоркского зоологического общества Ленг и Чепин сумели дать почти полное описание образа жизни окапи и доказали, что этот зверь — вовсе не коренной обитатель болот, как утверждал Давид, а бывший степной житель, переселившийся в тропический лес. «Окапи — завзятый отшельник, — писали они, — и выбрал себе такие места в качестве жилища, где климат для белого человека самый нездоровый. Это — полоса в 1000 километров длиной и 220 — шириной. Несмотря на буйную растительность, это одно из самых пустынных мест на планете. Влажный воздух непереносим из-за жары, никогда не снижающейся. Почти каждый день неистовствуют ураганные тропические ливни. Туземцы здесь стали людоедами. Могилы тысяч белых людей остались последним напоминанием об искателях приключений, чья молодость обрела внезапный конец в этих чащобах».
После отъезда американцев один из знакомых Ленга выкормил оставшегося сиротой окапёнка сгущённым молоком, а уже по окончании Первой мировой войны это животное было отправлено в Антверпен, где оно, правда, спустя 50 дней умерло. Только в 1928 году в Европе — в Антверпенском зоосаде — появился живой окапи, «короткошеий жираф третичного периода». Ещё четыре зверя, доставленные в Европу за это время, быстро погибли. Причиной гибели, как правило, становились глисты.
В 1936 году итальянец Атилио Гатти начал изучение окапи непосредственно в среде его обитания. Ему удалось поймать в западню трёх зверей, но эксперимент закончился полным провалом: одно из животных вырвалось на свободу, два других погибли в неволе, несмотря на прямо-таки материнскую заботу Гатти. После этого местные власти запретили ему отлов зверей. Со злости горячий итальянец разрушил все ямы-ловушки пигмеев в округе. Тогда ему навсегда запретили въезд в леса Итури.
Деятельность Гатти тем не менее не была совсем безуспешной. Служба охраны природы воспользовалась данными, собранными итальянцем, для упорядочения мер по защите окапи, в частности, и от туземцев. Всех пойманных животных осматривали на специальных пунктах на предмет состояния здоровья и наличия паразитов. Такое отношения к «живому ископаемому» дало свои плоды: в Нью-Йоркском зоопарке один самец окапи прожил пятнадцать лет, в других зверинцах — Антверпена, Лондона, Копенгагена, Парижа, Франкфурта — окапи доживали до весьма преклонного возраста.
Обнаруженный в джунглях Итури «ископаемый» зверь заинтересовал и археологов. Оказывается, похожее на окапи животное было хорошо известно многим древним народам. Египтяне изображали его на стелах и фресковых росписях, обитатели Северной Африки — на камнях и скалах. Изображение
Древнеегипетское божество Сет олицетворял собой знойные тропические ветры, приносящие жару с истоков Нила. Он изображался с головой зверя, похожего на осла, или же в образе человека с небольшими рожками. Нетрудно предположить, что египтяне могли познакомиться с окапи во время походов к Верхнему Нилу. Впрочем, речь может идти и о совсем другом животном: установлено, что наскальные изображения короткошеего жирафа на скалах Сахары соответствуют вымершему родственнику окапи по имени Libytherium («Ливийский зверь»). Так что, возможно, как раз его голову египтяне «одевали» на Сета. Впрочем, оба эти вида относятся к одному семейству, а следовательно, не так уж важно, какой из этих видов окапи был известен древним египтянам — это уже чисто академический вопрос.
«Славный зверёныш пойман!»
История с окапи вызвала у людей массу чувств, надежд, замыслов, побудила искать каких-то новых чудо-зверей в африканских дебрях. Зоологи и путешественники, охотники и директора музеев опять стали рыться в старых сообщениях об экспедициях, ища в них какие-нибудь не замеченные ранее намёки…
В гуще событий и интересов оказался один загадочный зверь, о котором почти в одних и тех же выражениях рассказывалось в трёх разных книгах. Но места происхождения сведений были разными: Либерия, лес вдоль реки Конго, горный Судан. Называли зверя тоже по-разному: большой кабан, небольшой носорог, карликовый бегемот. А книги были следующие: сообщение миссионера Даппера, записки известного путешественника Стэнли и труд российско-немецкого следопыта Африки Вильгельма Юнкера «Путешествия в Африку 1885–1886 годов».
Даппер в своей книге писал о «большом чёрном кабане», что он гораздо опаснее обычного кабана, ибо у него — большие и острые зубы, которыми он всё, что попадается на пути, прорезает и убивает. Узнал автор это от путешественников по Либерии. Стэнли писал о гигантском чёрном кабане длиной 2 метра. Юнкеру туземцы Верхнего Судана рассказывали о трёх типах кабанов: бородавчатом, речном и гиганте.
Во всех случаях речь шла об очень крупном животном. В Либерии говорили о сказочном звере «нигбве», в Восточной Либерии — о «сэнгэ», горном или карликовом носороге. Оттуда же поступили первые кости предполагаемого вымершего небольшого бегемота.
Однако была неуверенность, относился ли данный зверь к кабанам. Зоологи не хотели повторять ошибку с окапи, которого отнесли вначале к «лесным ослам».
Науке до сих пор были известны три вида диких кабанов в Африке. Во-первых, суданский кабан сенар, одомашненный — к этому же роду относятся европейский кабан и домашняя свинья.
Но для Африки типичнее бородавочник с мощными бивнями. Он заселяет саванну вплоть до Капской провинции и описан ещё Линнеем.
В тропическом лесу, однако, обитают совсем другие кабаны, от светло-жёлтого до коричневого цвета, речные, или кустарниковые свиньи. Из-за пучков волос, которыми украшены их уши, они были названы кистеухими. Смешно сказать, но эти обитатели Африки открыты были не там, а в Бразилии. Португальцы в своё время ввезли их из Африки в Бразилию, а естествоиспытатель Маркграф увидел их там и описал.
В более широком смысле к свиньям и кабанам относится и африканский бегемот, живущий на реках и озёрах. Его можно было бы назвать четвёртым видом. Этот зверь упомянут в Библии и изображался на древнеегипетских памятниках.
В отношении «нигбве» и «сэнгэ» также было высказано предположение, что это — вымерший малый бегемот. Первые сведения о нём появились в 1841 году. Вице-президент академии Филадельфии Мортон узнал это от земляка, прибывшего из Либерии. Тот рассказал ему, что в Либерии водится бегемот размерами с козу.