100 великих разведчиков
Шрифт:
Но для Ильзы Штёбе отъезд фон Шелия означал бы утрату очень серьёзного источника информации, и она отговорила его от этой затеи. К тому же вскоре он был назначен на новую должность в аппарате МИДа.
Надёжным помощником Ильзы Штёбе был Герхард Кегель. Благодаря своему положению, он мог получать важную информацию. Ещё в марте 1939 года сотрудник Риббентропа Клейст заявил, что «в ходе дальнейшего осуществления германских планов война против Советского Союза остаётся последней и решающей задачей германской политики». Позже германский военный атташе в Польше Хишер рассказал Кегелю о приёме у Гитлера
Но вскоре после переезда в Берлин Ильзе пришлось расстаться и с ним. Герхард Кегель, работавший в отделе торговой политики МИДа, получил новое, важное назначение. Вначале его включили в состав германской торговой делегации, выехавшей в конце 1939 года в СССР, а по прибытии в Москву оставили на работе в посольстве.
От него советские спецслужбы получали ценную информацию о том, что происходило в посольстве. От него поступали сообщения о настроениях и разговорах посла фон Шуленбурга, военного атташе генерала Кестринга и советника Хильгера. Все они выступали против войны с Советским Союзом, полагая, что она гибельна для Германии.
Кегель сообщил, что 30 апреля 1941 года Шуленбург после поездки в Берлин и беседы с Гитлером объявил своим ближайшим друзьям: «Жребий брошен, война — дело решённое!»
Шуленбург, Кестринг и Хильгер подготовили на имя фюрера меморандум, в котором подчёркивали: война против Советского Союза выиграна быть не может и, более того, способна привести Германию к гибели. Шуленбург лично отвёз этот меморандум в Берлин, но Гитлер не соизволил даже принять его.
А вскоре в Москву заявились два гостя. Один из них, Вальтер Шелленберг, — под видом представителя германской химической промышленности. Начальник внешней разведки гитлеровской Германии изучал советский военный и экономический потенциал, готовность СССР к войне.
Вторым гостем был полковник Кребс, замещавший с середины марта до начала мая 1941 года генерала Кёстринга. Это был тот самый Кребс, который накануне падения Берлина, уже в звании генерала и последнего начальника германского Генерального штаба, явится к генералу Чуйкову с просьбой о мирных переговорах. После того как Чуйков заявит ему, что речь может идти лишь о полной капитуляции, Кребс вернётся в свой бункер и застрелится.
Пока же он присутствовал на первомайском параде Красной армии и воочию мог убедиться в её силе, но не поверил этому, о чём поделился с Кегелем, а последний с сотрудником Разведуправления К.Б. Леонтьевым, которого он знал как Павла Ивановича Петрова.
Накануне войны Кегель был свидетелем срочного отъезда на родину семей сотрудников посольства и других немцев, находившихся в СССР. А 21 июня он видел, как во дворе посольства жгли архивы и прочие важные документы. Это было явным свидетельством предстоящего начала войны, и об этом Кегель немедленно доложил Леонтьеву, а тот — выше по инстанции. Но где затерялась эта информация?
После начала войны Кегель вместе с другими сотрудниками посольства выехал в Берлин. По дороге в Серпухове (или в Курске) Леонтьев сумел проникнуть в поезд, сунуть ему в руку записку с условиями связи со Штёбе.
Теперь вернёмся к «Альте» и «Арийцу». Информация,
Штёбе передавала в Москву полученные от фон Шелии и других агентов сведения через легального резидента Разведуправления в Берлине полковника Н.Д. Скорнякова («Метеора»). Вот некоторые из них:
Начальнику Разведуправления
Генштаба Красной армии
29 сентября 1940 года
«Ариец» провёл беседу с Шнурре (руководитель хозяйственной делегации немцев в СССР). Шнурре передал:
«1. Налицо существенное ухудшение отношений СССР с немцами.
2. По мнению многочисленных лиц, кроме министерства иностранных дел, причинами этого являются немцы.
3. Немцы уверены, что СССР не нападёт на немцев.
4. Гитлер намерен весной разрешить вопросы на востоке военными действиями.
Метеор».
Начальнику Разведуправления
Генштаба Красной армии
29 декабря 1940 года
«Альта сообщила, что Ариец от высокоинформированных кругов узнал о том, что Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. Война будет объявлена в марте 1941 года.
Дано задание о проверке и уточнении этих сведений.
Метеор».
Начальнику Разведуправления
Генштаба Красной армии
4 января 1941 года
«Альта запросила у Арийца подтверждение правильности сведений о подготовке наступления весной 1941 года. Ариец подтвердил, что эти сведения он получил от знакомого ему военного лица, причём это основано не на слухах, а на специальном приказе Гитлера, который является сугубо секретным и о котором известно очень немногим лицам.
В подтверждение этого он приводит ещё некоторые основные доводы:
1. Его беседы с руководителем Восточного отдела МИД Шлиппе, который ему сказал, что при посещении Молотова… единомыслия не было достигнуто ни по одному важному вопросу.
2. Подготовка наступления против СССР началась много раньше, но одно время была несколько приостановлена, так как немцы просчитались с сопротивлением Англии. Немцы рассчитывают весной Англию поставить на колени и освободить себе руки на войне (типичный пример гитлеровской дезинформации, которую он распространял даже среди окружения. — Прим. автора).
3. …Гитлером враждебные отношения не были изменены.
4. Гитлер считает:
а) состояние Красной армии именно сейчас является настолько низким, что весной он будет иметь несомненный успех,
б) рост и усиление германской армии продолжается. Подробное донесение Альты по этому вопросу — очередной оказией.
Метеор».
Огромное нервное напряжение Ильзы не прошло бесследно. У неё обострилась болезнь почек и печени. Ей пришлось дважды съездить в Карлсбад, но болезнь так и не удалось вылечить. В письме к Херрнштадту в Москву она сетует, что часто по ночам, когда остаётся одна и подступают дикие, ужасные боли, ей становится страшно и за себя и за то, что из-за болезни она не сможет продолжать работу.