100 великих рекордов стихий
Шрифт:
В периоды инверсий, при ослабленном поле они могут здесь подлететь к поверхности земного шара на самые близкие расстояния, возможно и достигают ее.
В поиски включились и палеонтологи. Например, германский профессор Д. Херм, который в сотрудничестве со многими зарубежными лабораториями изучал донные отложения, приуроченные к концу мелового периода. Он нашел доказательства, что в эти времена произошел скачок в развитии видов. Однако этот ученый считает тогдашние инверсии всего лишь одним из факторов, подтолкнувших эволюцию. Г. Херм не находит никаких оснований для тревог за будущую жизнь на планете
Профессор МГУ Б.М. Медников, биолог-эволюционист, также не считает их опасными и поясняет, почему. Основной защитой от солнечного ветра, говорит он, нам служит все же не магнитное поле, а атмосфера. Протоны и электроны теряют свою энергию в ее верхних слоях над полюсами планеты, заставляя светиться, «сиять» молекулы воздуха. Если вдруг магнитного поля не станет, то сияния, вероятно, будут не только над полюсами, куда магнитосфера теперь сгоняет частицы, а на всем небосводе – но на тех же больших высотах. Солнечный ветер по-прежнему останется безопасным для живого.
Б.М. Медников говорит и о том, что эволюция не нуждается в «подхлестывании» космическими силами. Последние, более совершенные компьютерные модели эволюции убеждают: ее реальная скорость вполне объясняется внутренними для организма молекулярными причинами. Когда при зарождении нового организма создается его аппарат наследственности, в одном из ста тысяч случаев копирование родительских признаков происходит с ошибкой. Этого вполне достаточно, чтобы виды животных и растений поспевали за изменениями в окружающей среде. Не стоит забывать и о механизме массового распространения генных мутаций посредством вирусов.
По мнению магнитологов, возражения Б.М. Медникова не могут зачеркнуть проблему. Если маловероятно прямое влияние перемен в магнитном поле на биосферу, то есть еще и косвенное. Есть, например, несомненные взаимосвязи магнитного поля планеты и ее климата…
Как видите, в проблеме взаимосвязи магнитного поля с биосферой немало серьезных противоречий. Противоречия, как всегда, побуждают исследователей к поиску.
Самые непредсказуемые процессы
Страшный ураган в США, землетрясение в Пакистане, аномальная погода в Европе и России… Провинились ли мы перед природой? Или это просто стечение обстоятельств?
Не нами замечено: беда не приходит одна. Ученые пытаются выявить циклы, определить корреляционные и причинные связи между катастрофами разных видов и природными факторами. К примеру, замечено, что начало многих революций и войн приходится именно на период особой солнечной активности. В это время, по терминологии Льва Гумилева, пояса пассионарности «искрят» социальной и психологической нестабильностью.
К слову, Пакистан, где часто происходят страшные землетрясения, входит в эту самую зону нестабильности. Именно это стало одной из причин открытия мусульманских университетов по изучению Центральной Азии. Тогда имам исмаилитов Ага Хан IV,
По мнению Гумилева, зоны биосферной, этнической, сейсмической и всякой другой активности «вспухают», как рубцы «под бичом Божьим». На вопрос, почему это происходит, исследователь пытался ответить в течение многих лет. Сначала объяснения сводились к традиционным представлениям о влиянии радиоактивных процессов в толще Земли, воздействии «солнечного ветра», изменении химического состава среды. Но ни одна из этих гипотез не смогла объяснить, почему Солнце влияет лишь на определенные территории. Однако бросалась в глаза ритмичность «толчков нестабильности» – промежутки между ними оказались кратными 250 годам.
Через 500 лет после начала Великого переселения народов начался расцвет арабо-мусульманских государств и народов, населявших Китай, Тибет, Корею и Японию. Далее, с интервалом в 250 лет, наблюдается активизация жизни в Западной Европе, появление империи монголов и рождение России на месте Древней Руси. Но главное: все подобные глобальные изменения начинались с серьезнейших катаклизмов – природных и социальных.
Получается, что и началу XXI века соответствует очередной «приступ» катастроф. О тесной связи явлений атмосферы с подземными аномалиями писал еще Дарвин. Он был очень удивлен, когда южноамериканские индейцы сказали ему о том, что сразу после землетрясения они ожидают обильного дождя. Причем дожди сопровождали подземные толчки в такое время года, когда осадки более редкое явление, чем само землетрясение. Однако большинство современных ученых отрицают прямую связь между сейсмической активностью и погодными аномалиями.
Впрочем, современная наука все же уточняет, что так называемый «солнечный ветер» может влиять на магнитосферу нашей планеты, но не обладает достаточной физической силой, чтобы механически взбаламучивать недра. Не совпадают и циклы солнечной (11 лет) и сейсмической (примерно 100 лет) активности. Их пики очень редко, но накладываются. Гораздо более серьезную роль в провоцировании землетрясений играет наша ближайшая соседка Луна. Трудно поверить, но ежедневные приливы и отливы рождают волны и в земной коре. Их высота достигает 0,5 метра. Когда такая волна затрагивает место, где зреет напряженность, происходит «взрыв». Эти колебания, конечно, не причина землетрясений, но они являются своеобразным катализатором.
Пока у нас нет прецедента точного предсказания времени катастрофы. Однако место и силу землетрясений научились определять довольно точно. Для проектных, строительных и других организаций Институтом физики Земли разработана подробнейшая карта сейсмического районирования, снабженная списком городов и населенных пунктов, группирующихся по балльности. Наука предлагает единственный и немудреный способ противостояния стихии – строить в соответствии с требованиями ГОСТов и с учетом сейсмичности района.