100 великих рекордов стихий
Шрифт:
После песчаной бури поднятый в воздух ветром мелкий песок снова оседает, при этом кучи сухого песка могут превратиться в смертельную западню. С помощью лабораторных исследований ученые нашли объяснение этому загадочному явлению, давшему богатую пищу для мрачных рассказов о мстительных духах пустыни.
Песок песку рознь. Песчинки разной массы в одинаковых условиях ведут себя совершенно неодинаково. Они ложатся по-разному, и у них совершенно разные силы сцепления друг с другом. Насыщенная водой смесь из песка и глины, из которой образуются зыбучие пески, может снаружи выглядеть как сухая и надежная поверхность, но в
Однако при некоторых условиях сухой песок в барханах может провалиться и мгновенно поглотить свою жертву. В природе «сухие зыбучие пески» возникают после того, как большие массы мелкого песка, поднятые в воздух песчаной бурей, медленно и постепенно оседают.
Детлеф Лозе и его коллеги из Университета Твенте в Ешеде, в Нидерландах, изучили рыхлые структуры, образуемые мельчайшим песком. Оказалось, что поверхность такого песка не удерживает практически никакой вес – даже шарик для пинг-понга.
Исследователи экспериментировали с тончайшей песчаной пылью с размером частиц всего в несколько сотых миллиметра. Они подняли этот песок воздушным потоком и подождали, пока песчинки осядут на дно лабораторной емкости. Потом экспериментаторы подвесили на нитке над поверхностью песка шарик для пинг-понга, наполненный мелким бронзовым порошком, и пережгли нить, чтобы избежать малейшего толчка или постороннего давления на шарик. Когда нить сгорела, Лозе и его сотрудники очень удивились – шарик исчез, а через доли секунды вверх выстрелила тонкая струйка песка. Почти одновременно из песка вышел воздух, который шарик затянул за собой, – поверхность песка едва заметно вздрогнула. После этого наступили полная тишина и неподвижность.
Чтобы достать шарик, исследователям пришлось выкопать ямку глубиной 20 сантиметров, то есть в пять раз больше диаметра шарика. Шарик диаметром два сантиметра «утонул» в песке на глубину более десяти сантиметров. Глубина погружения зависит от веса предмета: чем тяжелее – тем глубже.
Авторы исследования полагают, что взвихренный ветром и осевший песок становится таким нестабильным, потому что его плотность составляет 41 процент, тогда как у нормального, не взвихренного песка этот показатель от 55 до 60 процентов. Из-за низкой плотности песка внутренние силы, которые в нормальных условиях делают песок способным нести нагрузку, не могут правильно действовать, и он приобретает свойства жидкости.
Неожиданное открытие нидерландских ученых представило пустынные барханы, летучие пески в совершенно новом свете. В наметенных бурей песчаных холмах могут с головой утонуть пешеходы и всадники, а тяжелые автомобили теоретически провалятся еще глубже.
Самый загадочный колодец
На Земле существует немало аномальных зон и загадочных мест. Но одни из них стали своего рода Меккой для туристов, о других же известно немногим.
«О
Поливные земли в Средней Азии, притом в такой густонаселенной благодатной местности, как Ферганская долина, ценились и тогда на вес золота, оттого-то линию электропередачи и пустили по крутым холмам предгорий. Порой настолько крутым, что без альпинистских навыков к ним было не подступиться.
А главным препятствием на нашем пути оказалось ущелье, по дну которого в ложе из гальки и россыпи камней протекала мелкая – воробью по колено, но стремительная и говорливая речушка Ак-Су. Впрочем, ущелье – слабо сказано. Это был фантастический по своим масштабам каньон, подобные которому любят снимать в своих боевиках американские кинорежиссеры. Неохватной протяженности, он имел в ширину более километра, его глубина составляла 120 метров, причем кирпично-коричневые стены были совершенно отвесны! Будто стоишь на крыше 40 этажного небоскреба, где нет ни перил, ни балюстрады, ни другой какой-либо страховки. Лишь самые опытные наши верхолазы рисковали приблизиться к обрывистому краю и ненадолго заглянуть вниз.
А там, далеко-далеко внизу, от стены до стены каньона раскинулся кишлак, причем довольно крупный – дворов на сто, весь в зелени садов и огородов, возделанных, как выяснилось позже, на привозной земле. Да-да, на дне этой гигантской трещины в сердце гор исстари жили люди! Кажется, в ту пору этот горный кишлак носил имя какого-то партийного деятеля, но местные называли его по старинке: Ак-Ляйляк, то есть “Белый аист”.
Выбраться из кишлака в долину можно было по галечной дороге, что тянулась вдоль речушки. Существовал и другой путь: в одном-единственном месте отвесная стена каньона как бы слегка прогибалась, образуя наклонную выемку, по которой вилась серпантинная дорога, устроенная в основном для того, чтобы перегонять овец на верхние пастбища.
Ущелье тянулось еще дальше за Ак-Ляйляк, куда-то к недоступным снежным вершинам, но в той стороне уже не было ни дорог, ни жилья. За кишлаком каньон загромождали гигантские камни, каждый из которых мог бы послужить пьедесталом для Родосского колосса.
В окрестностях Ак-Ляйляка мы работали две или три недели.
Местные жители относились к нам вполне радушно. Собирались толпами посмотреть, как поднимаются на краю ущелья серебристые опоры, как вытягиваются над бездной провода. Угощали зеленым чаем, фруктами. Но о колодце Иблиса никто даже не заикался. Мы так и не узнали бы о нем, если бы не Курбан.
Курбан был чабаном. В летнее время он пас овец на верхних пастбищах, здесь же ночевал в кошаре. Молодой еще джигит, весьма любознательный и словоохотливый по натуре, вынужденный в силу профессии неделями общаться только с волкодавами да овцами, он просто соскучился по обычным человеческим контактам. Вот и потянулся к нам на огонек, благо какое-то время мы работали рядом с его кошарой.
Однажды за пиалой зеленого чая он заговорил о колодце. Заговорил так, как и принято говорить на Востоке о серьезных вещах – обтекаемо, полунамеками.