Отморозок 3

Сквозь открытое окно в больничную палату проникает шум с улицы. Слышно пение птиц и шум ветра, раскачивающего ветви деревьев, сюда же вплетается звук проезжающего мимо автомобиля. Я смотрю на трепещущую на ветру зеленую листву и пытаюсь вспомнить, где я и что со мной случилось. Понятно, что я в больничной палате. Обстановочка тут, конечно, не ахти. Окно очень старое. Рама деревянная, рассохшаяся, с облупившейся белой краской, она уже давно требует замены на нормальное пластиковое окно с хорошим стеклопакетом.

Краска на стенах тоже местами облупилась. Кровать у меня железная, с провисающей панцирной

сеткой, прямо как в моем детстве, когда я приезжал на лето в гости к бабушке. Где, интересно, они такую архаику достали? Это же как нужно было постараться, чтобы сейчас разыскать такую древность. Рядом с кроватью облупленная белая тумбочка — тоже раритетная, как из прошлого века. Телека в палате вообще нет, и я нигде не вижу своей мобилы. Наверное, потерял при взрыве. Надо как-нибудь побыстрее связаться с со своими, сказать что жив, и чтобы поставили охрану у палаты, а то мало ли, вдруг еще добить захотят. Зато я в палате совершенно один, что говорит о том, что это не простая палата. В обычных палатах, как минимум, должно быть четверо, а то и поболее человек.

Интересно, как сильно меня приложило после взрыва? Руки и ноги вроде на месте. Пробую шевелить конечностями, вроде шевелятся, что не может не радовать. Тело у меня странное, такое впечатление, что я усох килограмм на двадцать. В голове шум, и сознание какое-то спутанное. Я вроде бодрствую, но в то же время в голову лезут разные картины. Вот меня бьет мускулистый здоровяк, одетый в только спортивные шорты, я защищаюсь и бью его в ответ. Мы яростно деремся с ним на сцене, а в зрительном зале толпа беснующихся старомодно одетых людей, которые что-то нам кричат и размахивают руками.

Черт, привидится же всякая ерунда. Затем в памяти всплывает образ черноволосой красивой женщины с очень соблазнительными формами, она совершенно обнажена и гладит мою голую грудь своими тонкими красивыми пальчиками с красными коготками. Этот образ мне нравится гораздо больше, я бы с удовольствием с такой пообщался поближе. Дверь в палату открывается, и ко мне в палату входит женщина, образ которой я только что видел в своем полубреду. Только эта одета в красивый бирюзовый брючный костюм, ее густые черные волосы волнами падают на плечи. Я непонимающе смотрю на нее, и мои глаза встречаются с ее темными глазами, и я вижу, как ее лицо вспыхивает от радости.

— Ты очнулся? Слава богу! — кидается она ко мне.

И тут я мгновенно все вспоминаю. В моей голове, как будто, происходит взрыв. Образы с немыслимой скоростью калейдоскопом сменяют друг друга. Это же Марина, а я сейчас не уже Сергей, я Юрка. Попал я в это тело уже больше года назад и уже успел тут порядком освоиться и натворить дел.

— Привет, Марина, — слабо улыбаясь, тихо говорю я.

— Привет мой хороший — она садится на корточки около кровати и прижимается щекой к моей руке.

— Где я?

— Ты сейчас в больнице. Тебя нашли почти две недели назад, сильно избитого, лежащего прямо на дороге. Мимо ехала машина, и хорошо, что тебя заметили, а не проехали мимо.

— А как ты здесь оказалась?

— Ты должен был позвонить мне вечером или на утро после боя, но так и не позвонил. Я специально не поехала туда с Вахо. Мне и в прошлый раз чуть плохо не стало, когда ты дрался на сцене, а на этот раз я бы, наверное, в обморок там упала. Я уже знала от Вахо, что ты выиграл, и что против тебя выставили какого-то огромного громилу, но ты все равно победил. Когда ты не позвонил мне в течение следующего дня, я стала сильно переживать. Тем более, что я знала,

что у тебя после выигрыша с собой были большие деньги, и это добавило мне волнения. Я подняла свои связи и узнала, где ты живешь. Я не хотела, чтобы твоя мама узнала о наших отношениях, и поэтому к тебе домой зашел один мой знакомый милиционер, якобы по делу о драке, где ударили ножом твоего товарища. Твоя мама уже сама собиралась идти в милицию сообщить о твоей пропаже, так как тебя больше суток не было дома, и никто из твоих друзей не знал, где ты. Так я и узнала, что ты пропал. Дальше мой знакомый поднял сводку происшествий за последние двое суток и узнал, что ночью в центральную городскую больницу поступил сильно избитый молодой парень без сознания. Мы сразу сорвались с места. Так я и узнала, что с тобой и где ты.

— Моя мать знает, где я? — забеспокоился я. — Она, наверное, себе места не находит.

— Да, конечно, ей сразу сообщили, как только я узнала о произошедшем, и договорились, чтобы тебя перевели в эту палату. Она сразу примчалась в больницу и сидела у тебя, не отлучаясь двое суток. Потом уезжала и снова возвращалась, чтобы побыть с тобой. Мне врач сказал, что она только сегодня утром уехала домой, чтобы немного поспать.

— Ну хорошо, хоть так, — кивнул я — натерпелась она со мной.

— Ты помнишь, что с тобой произошло в тот вечер? — спрашивает меня Марина.

— Смутно. Помню свой бой. Помню, что я его с трудом, но выиграл. Помню, как меня поздравляли, как вручили призовые, как со мной говорил Вахтанг Отаевич, но что точно он мне говорил, я не помню. Помню, что он тоже мне дал деньги, пару пачек. Со мной должно было быть очень много денег.

— При тебе ничего не было, — покачала головой Марина, — тебя нашли без сознания, избитого и с окровавленной головой. Врачи говорят, что тебя ударили чем-то тяжелым по голове сзади. У тебя сотрясение мозга и закрытая черепно-мозговая травма. Скажи, что с тобой случилось тем вечером, и кто тебя ударил? Я попросила Вахо устроить мне встречу с Марком Абрамовичем и выяснила, что ты уехал из клуба на машине со своим приятелем. Это он тебя избил и ограбил?

— Мне бы самому разобраться, что именно случилось, — уклончиво сказал я, думая, о чем можно сказать, а что лучше скрыть от Марины. А потом решил, что скрывать от нее нечего, и все ей рассказал.

— В сводках о происшествиях за ту ночь и следующий день не было никаких огнестрелов, — задумчиво сказала Марина, выслушав мой рассказ. — Я сама со своим знакомым их просматривала и пропустить не могла. Значит, те грабители не обращались в больницу, либо даже если обратились, то милицию в известность об этом не поставили, хотя обязаны были. Этот твой Тима, кстати, пропал. Он живет в квартире вместе с бабушкой, и все это время не появлялся у себя. Теперь понятно, почему он, скорее всего, с деньгами скрылся из города. Тебя еще будет допрашивать милиция, и тебе нужно придумать, что им сказать. Если будет нужен адвокат, то у меня есть очень хороший знакомый, который тебе поможет.

— С адвокатом пока погоди. Посмотрим, о чем меня будут спрашивать, все-таки я потерпевший, а не подозреваемый. Совру чего-нибудь, — слабо улыбаюсь я, — только мне нужно хотя бы немножко оклематься и привести мысли в порядок. А то я сейчас плохо соображаю, и все вокруг мне кажется каким-то нереальным.

— И я тоже кажусь тебе нереальной? — тихо спрашивает меня Марина, и в ее глазах пляшут лукавые огоньки.

— Ты мне кажешься нереально красивой и притягательной, — глядя ей в глаза, отвечаю ей.