100 великих сокровищ России

Непомнящий Николай Николаевич

В 1992 году, после сложной реставрации сохранившейся части Зимнего дворца Петра I, он был открыт для публики. Петровский Зимний дворец находится под сценой эрмитажного театра. Во время строительства театра его засыпали строительным мусором. Теперь в Зимнем дворце Петра I находится восковая персона, личные вещи Петра I (в т. ч. станки и инструменты), портреты самого царя и членов его семьи.

В 1999 году Эрмитажу передано восточное крыло здания Главного штаба на Дворцовой площади (архитектор К. Росси, 1827). В Главном штабе были восстановлены интерьеры, созданные Росси, и развёрнут ряд выставок: «Под знаменем орла», «Пьер Боннар и Морис Дени. Декоративные ансамбли». В этом здании устраиваются также временные

выставки Эрмитажа.

В 2003 году были открыты для посещений публики фонды музея, расположенные в выставочном зале на окраине города в Старой деревне. Для них было построено специальное здание, оборудованное в соответствии с последними техническими достижениями.

Несмотря на такое расширение площадей музея, их всё же не хватает для показа всех коллекций. Многие вещи всё ещё хранятся в фондах. С целью их показа постоянно устраиваются разнообразные временные выставки, как в самом Эрмитаже, так и в разных городах нашей страны и за рубежом.

Кунсткамера

Нельзя сказать, что Пётр I был самым первым коллекционером на Руси. И до него существовали богатые и редкие собрания вещей. Хранились они главным образом в церквах, монастырях, в государственной казне и у знатных вельмож. Да и молодой Пётр видел «редкости» у своего отца и раритеты в Оружейной палате Кремля.

Распорядившись перенести столицу России из Москвы в Петербург, Пётр приказал перевезти и свою личную коллекцию и библиотеку, так называемый «государев Кабинет». Все предметы бережно перевезли и разместили в Летнем дворце — первой резиденции царя на Фонтанке, в ещё не отстроенном Санкт-Петербурге. Коллекции оказались такими обширными, что пришлось выделить специальное помещение, а для присмотра за ними понадобился целый штат. Назвали помещение на европейский манер Куншткамерой, т. е. «кабинетом редкостей». Это произошло в 1714 году. Этот год и считается датой основания первого русского музея.

Устройством русского «кабинета редкостей» Пётр занимался с размахом, присущим всем его начинаниям. Делу был придан поистине государственный масштаб. В 1717 году он велел воронежскому губернатору вылавливать птиц и диких зверьков. В 1718 году подписал указ, где говорилось: «Ежели кто найдёт в земле или в воде какие старые вещи, а именно: каменья необыкновенные, кости человеческие или скотские, рыбьи или птичьи, не такие, как у нас ныне есть, или и такие, да зело велики и малы перед обыкновенными, также какие старые надписи на каменьях, железе или меди…», посуду, оружие, — словом, всё, что «зело старо и необыкновенно», велено было приносить. И понесли, и повезли со всех концов России всевозможные находки: из Выборга прислали овцу с двумя языками и двумя глазами с каждой стороны, из Тобольска — барашков, одного — с восемью ногами, другого — с тремя глазами. Все путешествующие должны были покупать разные диковинные предметы и у своих, отечественных, и у иноземных «купецких людей».

Пётр I не копил сокровища. Он ставил перед собой совсем другие, просветительские цели. Приобретая предметы анатомические, зоологические, минералогические и прочие раритеты, «натуральные и искусством созданные», он надеялся с их помощью приобрести «в натуральной истории систематическое понятие», а также хотел, чтобы они служили, по словам Лейбница, «средствами для усовершенствования художеств и наук».

В дворцовых покоях коллекциям было тесно. Ценные предметы нельзя было свободно расставить и показывать широкой публике. Для них требовалось другое помещение.

В 1718 году музейные экспонаты перенесли в дом опального вельможи Александра Васильевича Кикина — Кикины палаты. Кикин оказался причастен к делу царевича Алексея и был убит, а его дом конфискован казной. Пётр решил приспособить его под Кунсткамеру и Библиотеку. По тогдашним понятиям, это было огромное помещение — в два

этажа. Всё собранное было здесь «в надлежащем порядке учреждено и расставлено» и высочайшим распоряжением было велено «всякого желающего… смотреть пускать и водить, показывая и изъясняя вещи». С этого времени предметы, хранившиеся в царских коллекциях, стали доступны для всеобщего обозрения. Пётр так и заявил: «Я хочу, чтобы люди смотрели и учились!» Сам царь очень хорошо знал экспонаты Кунсткамеры: он их либо сам приобрёл за границей, либо их доставили в столицу по его указам. Он и сам был лучшим гидом и любил их показывать и иностранным послам, и русским вельможам, и рассказывать о них.

В 8 залах Кикиных палат разместился не только музей. Это был первый в России научный комплекс, и притом весьма значительный. Здесь же находились ещё и библиотека с редкими книгами, и лаборатория, где предписывалось «прилежно исполнять… надлежащую химическую работу». В Кунсткамере хранились также монеты и медали, анатомические препараты, зоологические и ботанические диковинки, «каменья необыкновенные», древние, археологические находки, — словом, такое количество разных диковинок и редкостей, «что можно было совсем растеряться», как написал один иностранный путешественник.

Музей того времени совсем не был похож на нынешнюю Кунсткамеру. В первой комнате были расставлены препараты в стеклянных сосудах из коллекций голландского анатома Рюйша, приобретённые Петром во время Великого посольства. Здесь же можно было увидеть искусно препарированные головки детей, отдельные части человеческого тела, всевозможных мелких животных, птиц и тому подобных диковинных, невиданных вещей. Рядом в двух шкафах хранились гербарии и множество ящиков с бабочками, животными и красивыми раковинами. Предметам старались придать выразительность, устраивая из них необычные композиции, показывающие бренность жизни.

В следующей комнате можно было увидеть различные стадии развития человеческого плода в анатомических образцах, монстров, чучела слонов, ящериц и большое количество изделий из слоновой кости. В трёх других комнатах размещались самые разнообразные птицы и животные, «странные мыши с собачьими мордами», много янтаря, красивые бабочки и другие, не менее удивительные экспонаты. Здесь же был и «мюнц-кабинет», где были выставлены монеты и медали. Таким образом, в трёх отделах (натур-камере, «мюнц-кабинете» и библиотеке) были собраны и выставлены — без всякой системы — зоологические, анатомические, ихтиологические, геологические, нумизматические и этнографические коллекции, а также книги. С их помощью можно было познакомиться с растительным и животным миром нашего отечества и далёких чужеземных стран, узнать о разных народах, их быте и традициях. Хранились в старой Кунсткамере и предметы, связанные со славными победами русской армии.

Были в той, старой Кунсткамере и необычные, живые экспонаты — люди-уроды. Их называли монстрами, то есть чудовищами. Они отличались от обычных людей какими-нибудь странными особенностями. Так, монстр Фома был коротышкой, всего 126 сантиметров. К тому же у него на руках и на ногах росло всего лишь по два пальца, похожих на клешни рака. Монстры жили при Кунсткамере и их показывали зрителям, как и все остальные экспонаты.

Увлечение разными уродцами, карликами и великанами было модно за границей в ту пору. Европейские короли старались держать их при своих дворах или как шутов, для увеселения, или как слуг, для охраны. Следуя моде, Пётр привёз из-за границы великана по имени Буржуа. Он был гигантского роста — 2 метра 27 сантиметров. Когда Буржуа шёл по улице, то заметно возвышался над толпой. Пётр сам был высоким и любил высоких людей. Ему нравилось, когда великан Буржуа стоял на запятках его кареты. После смерти Буржуа его скелет и препараты отдельных органов отдали в Кунсткамеру, где они хранятся и поныне.