100 великих судебных процессов
Шрифт:
На правой части диптиха изображено, как в присутствии царя и придворных палач сдирает с живого судьи кожу. На заднем плане, на судейском кресле, покрытом кожей, снятой с казненного, сидит Отан. Возле него проситель, явно искушающий судью взяткой.
Возьмет ли ее Отан?
Если под Отаном разуметь судей вообще, не исключено, возьмет. В России, например, берут.
Наказание за «обед в пританее»
Оценивая роль Сократа в истории человечества, богословы называют его «христианином до Христа», а философы «первым философом в собственном смысле этого слова». Наиболее
Пелопоннесская война (431–404 гг. до н. э.), в которой противостояли друг другу два союза – Делосский во главе с Афинами и Пелопоннесский под предводительством Спарты, закончилась поражением Афин, в которых была установлена власть Тридцати тиранов. После свержения проспартанских правителей в Афинах восстановилась видимость народовластия, но афиняне видели: государство зависло над бездной. В поисках виновников своих бед демократы нашли «крайнего» – 70-летнего Сократа, уроженца Афин, не раз доблестно защищавшего полис от врагов. Оснований, из которых легко было состряпать обвинение, хватало.
Прокурора в Афинах еще не было, обвинения выносились частными лицами. Ими стали кожевенник-коррупционер Анит, юный поэт Мелет и оратор Ликон. Стихотворец развесил объявления: «Это обвинение написал и клятвенно засвидетельствовал Мелет, сын Мелета, пифеец, против Сократа, сына Софрониска из дема Алопеки. Сократ обвиняется в том, что он не признает богов, которых признает город, и вводит других, новых богов. Обвиняется он и в развращении молодежи. Требуемое наказание – смерть».
Клеветники фактически обвинили философа в безбожии. Развращение же молодежи стало формальным поводом для сведения счетов. «Развращенной» молодежь называли за то, что она, наслушавшись речей Сократа и переняв его диалектику, также любила «испытывать» своих папаш беседой, ставя их часто в тупик.
Сократ выпивает чашу с ядом
Да что там молодежь! Философ и сам «испытал» многих афинян на предмет их умения рассуждать. Железная логика и смирение мудреца бесили граждан. А он лишь сетовал: «Я знаю только то, что ничего не знаю, но другие не знают и этого». «Так как в спорах он был сильнее, то нередко его колотили и таскали за волосы, а еще того чаще осмеивали и поносили; но он принимал все это, не противясь. Однажды, даже получив пинок, он и это стерпел, а когда кто-то подивился, он ответил: «Если бы меня лягнул осел, разве стал бы я подавать на него в суд?» (Диоген Лаэрций).
Не могли простить новые власти Сократу и его критики государственного устройства. Были у философа грехи и в прошлом: его ученики Алкивиад и Критий принесли немалый вред Афинам. Этого философу открыто в вину не ставили, но судьи, естественно, имели в виду.
В мае 399 г. до н. э. Сократ предстал перед одной из 10 коллегий суда присяжных. В состав суда входило 6000 членов, из которых 5000 были основными и 1000 запасными судьями. Судьи избирались ежегодно по жребию из граждан, достигших 30 лет, по 600 человек от каждой из 10 фил (общин) Аттики. Судебная коллегия, где разбиралось дело Сократа, состояла из 501 человека. Постановления принимались
Для многонаселенных Афин всякий суд был праздник. Дело же одиозного Сократа привлекло весь город. Говорят, обвинители не жаждали крови Сократа, с них вполне хватило бы, если бы Сократ сбежал из Афин и не явился на суд. Именно это предложил старику Анит. Ведь, в конце концов, вся обида скорняка заключалась в том, что некогда Сократ высмеял его во время публичной дискуссии. Но мудрец проигнорировал «заботу» кожевника и, отказавшись от законной помощи знаменитого составителя судебных речей (логографа) Лисия, пошел на суд, «вполне сознавая грозящую ему опасность».
После речей обвинителей, потребовавших смертной казни для Сократа, обвиняемый взял слово и сказал, что он защищается только потому, что этого требует закон. Призвав судей ценить выше всего духовные блага, а не материальные, Сократ в первой части речи сказал о том, что нет ничего предосудительного в исследовании натурфилософских проблем и что «воспитание людей он считает полезным делом». При этом заметил, что никакой платы за это он не брал. Конкретно же своим обвинителям философ, в частности, указал, что «нелепо считать его развратителем молодежи и одновременно признавать, что все остальные граждане, в том числе судьи или сами обвинители, никого не развращают».
«Отвергать одних богов и признавать других – вовсе не значит быть безбожником», – заявил Сократ и добавил, что на него богами возложена миссия – воспитывать своих граждан (в т. ч. и судей) в духе добродетели. Когда же он сообщил, что, по словам дельфийской пифии, «нет человека более независимого, справедливого и разумного, чем Сократ», он сам себе подписал смертный приговор.
Суд признал Сократа виновным – при соотношении голосов 280 против 221. Для оправдания недоставало 30 голосов. Сократу, как обвиненному, по закону оставалось предложить самому себе меру наказания – не ту, что вменяли ему обвинители, а которую он заслуживал в собственных глазах – штраф, тюремное заключение, изгнание из Афин… Судьи же по своему усмотрению должны были выбрать тот или иной вариант.
Друзья философа были уверены, что при втором голосовании дело закончится оправданием, но обвиняемый обманул ожидания друзей и суда. Он вдруг заявил, что для него, человека достойного, но бедного, «нет ничего более подходящего, как обед в пританее!» (Здание, в котором обедали на государственный счет пританы – члены совета и лица, оказавшие Афинам важные услуги). Свое «наказание» подсудимый подкрепил весомой аргументацией: «Убежденный в том, что не обижаю никого, я ни в коем случае не стану обижать и самого себя, наговаривать на себя, будто я заслуживаю чего-нибудь нехорошего, и назначать себе наказание». Сократ все же согласился по бедности уплатить штраф в одну мину серебра. Все его движимое и недвижимое имущество оценивалось в 5 мин.
При этом обвиняемый не молил, как было принято, о прощении и не обещал бросить занятия философией; он даже запретил плакать о нем родственникам.
Восприняв пассаж философа как издевательство, суд 360 (против 141) голосами вынес Сократу смертный приговор, окончательный и не подлежащий обжалованию. «Никто не желает зла», – говаривал философ, судя по всему, еще до суда.
После вынесения приговора Сократ обратился к судьям: «Я ухожу отсюда, приговоренный вами к смерти, а мои обвинители уходят, уличенные правдою в злодействе и несправедливости».