100 великих украинцев
Шрифт:
Выдающиеся итальянские неореалисты, провозгласившие, что всё их искусство выросло на довженковской «Земле», законченной кинорежиссером Юлией Солнцевой «Поэме о море» сказали, что она высится над всем твор чеством Довженко, как руины Парфенона над всем античным Акрополем.
Женой А. П. Довженко, и его постоянным ассистентом Ю. Солнцевой по сценариям А. Довженко поставлены фильмы: «Поэма о море» (1958; Ленинская премия, 1959), «Повесть пламенных лет» (1961), «Зачарованная Десна» (1965).
В Киеве, на Киностудии художественных фильмов, носящей имя Александра Довженко, растет большой фруктовый сад, посаженный мастером более полувека тому назад. Посеянные им зерна творчества проросли в новом украинском кинематографе, в новых очертаниях городов и сел Украины, в самом
Екатерина Билокур
(1900–1961)
мастер народной декоративной живописи
Екатерина Билокур родилась в селе Богдановка Пырятинского уезда Полтавской губернии (теперь Яготинского района Киевской области). Когда именно — не совсем ясно. Сама художница называла и 23, и 24 ноября, и 1900, и 1901 год. Официальной датой её рождения было, в конце концов, признано 25 ноября (7 декабря) 1900 года. Это было всего логичнее: 25 ноября — день Святой великомученицы Екатерины.
Билокуры были не бедными крестьянами, держали скотину, имели дом, крытый железом, а главное — землю. Отец художницы, Василий Иосифович, владел двумя с половиной десятинами, дед был, по-видимому, ещё зажиточнее. Кроме Екатерины, в семье были два сына — Григорий и Павел.
К 6–7 годам Екатерина Билокур научилась читать. Отец и дед на первых порах пытались помогать ей в этом, но сами были удивлены собственными успехами девочки. В итоге, на семейном совете было решено — в школу Катрю не отдавать, поскольку читать она и так умеет, а экономия одежды и особенно обуви — большая. Зато посадить ребёнка за прялку — давно пора. Впрочем, это занятие позволено было совмещать с чтением специально для этой цели купленного букваря.
Когда будущая художница начала рисовать — сказать сложно, но, по-видимому, это произошло не в раннем детстве, а ближе к отрочеству. Рисовала углём на кусочках полотна. В 14 лет Екатерину Билокур застали за этим нелепым, по всеобщему мнению, занятием. Были приняты немедленные меры — порка и строжайший запрет, который не подействовал, хотя отныне девочка предпочитала рисовать тайком.
Сохранилось, однако, предание, свидетельствующее об определённой известности опытов 15–17-летней Екатерины и даже их признании. Сосед и родственник Билокуров, Никита Тонконог, владевший водяной мельницей (которую односельчане называли «паровой машиной»), был страстным театралом, и вместе с несколькими единомышленниками он организовал что-то ироде студии. Поставленные Тонконогом пьесы имели немалый местный успех. Зная, что Екатерина Билокур «умеет рисовать», творческий мельник попросил её помочь с декорациями. Девушка с удовольствием рисовала, смотрела, а позднее, кстати, и играла на сцене этого уникально «театра на воде».
Однако в отношении односельчан к увлечению Екатерины Билокур превалировала точка зрения её матери, Акилины Павловны: «Вот уж наказал нас Господь такой дочерью! У людей дочки в таких летах уже замуж повыходили, ихние матери зятьёв имеют, а наша (не при хате поминать!) чертей рисует!»
В 1922 или в 1923 году Екатерина Билокур (по одной версии, в календаре, по другой — в журнале «Советское село») наткнулась на заметку о Миргородском техникуме художественной керамики. Слово «керамика» оказалось ей незнакомо, зато слово «художественный» было понятно. Раз техникум «художественный», то в нём не иначе как обучают художников! Впервые покинув Богдановку, Екатерина Билокур отправляется в Миргород. Её багаж состоял из двух рисунков, выполненных уже не на полотне, а на специально для этого случая раздобытой бумаге: «копия с какой-то картинки» и набросок дедовской хаты с натуры. Рисунки должны были свидетельствовать, что девушка действительно обладает талантом, достаточным для поступления в техникум.
Но разговор в Миргородском техникуме начался и закончился, по сути, одним вопросом — есть ли документ об окончании семилетки? Такого документа у Екатерины Билокур
Разочарование было болезненным. Девушка делает отчаянную попытку — перебрасывает свои рисунки через забор в сад техникума, вдруг «студенты» их поднимут, оценят — и окликнут, предложат остаться? Уходя, Екатерина долго оглядывалась и всё не верила, что её так и не позвали. Потрясенная, она идёт домой из Миргорода пешком.
От катастрофы её спасло творчество — несмотря ни на что, рисовать она не перестала, а начала посещать драмкружок, организованный богдановскими супругами-учителями Иваном Григорьевичем и Ниной Васильевной Калитой. Родители Екатерины Билокур согласились на участие дочери в спектаклях, но при одном условии — драмкружок не должен мешать работе по хозяйству. Изучение ролей приходилось совмещать с работой в огороде.
В драмкружке собралась талантливая, а главное — увлеченная молодёжь. Ставили «Наталку Полтавку» Котляревского, «Сватанье на Гончаровке» Квитки-Основьяненко, «Наймичку» и «Бесталанную» Карпенко-Карого, «Мать-наймичку» Тогобочного — инсценировку «Наймички» Шевченко и многое другое. Екатерина Билокур играла самозабвенно. Правда, свой возраст (24–26 лет) она считала неподходящим для ролей девушек и предпочитала играть «молодиц».
Среди юношей и девушек, собравшихся в богдановском драмкружке, был и Александр Кравченко. Его несколько загадочно называют «несостоявшимся возлюбленным» Екатерины Билокур. Возможно, именно о нём идёт речь в знаменитом предании: будущая создательница «Колхозного поля» и «Буйны» возмущенно отвергла подаренный ей букет со словами: «Если ты к цветам жестокий, то на какую ласку мне надеяться от тебя?» Потому что цветы — живые. Все свои картины она будет создавать только с натуры.
В 1928 году Екатерина Билокур узнаёт о наборе студентов в Киевский театральный техникум и решает ещё раз попробовать свои силы. Почему именно театральный техникум — не совсем ясно. Возможно, сыграл свою роль богдановский драмкружок, а возможно — хотелось любым способом вырваться из заколдованного круга и получить профессиональное художественное образование. Ведь в Киеве наверняка есть и художники, и художественные школы. Поступив в театральный техникум, можно будет продолжать рисовать, а там — её работы наверняка заметят и помогут перевестись в какую-нибудь художественную школу. Так рассуждала Екатерина Билокур. К поездке в Киев она готовилась основательно — взяла метрику и справку о состоянии здоровья. Но и в Театральном техникуме разговор начался с вопроса об окончании семилетки — и этим вопросом, в общем, закончился.
Наступает, вероятно, самый тяжелый период в жизни Екатерины Билокур. Особенно мучительно для неё полное отсутствие духовной поддержки. В это же время она совершает не поездку, а подлинное паломничество в Канев, на могилу Шевченко. Отчаяние временами было так велико, что глубоко верующая женщина готова свести счеты с жизнью. Её больные ноги — память о попытке утопиться поздней осенью 1934 года в ледяной воде Чугмака. Но в том же 1934 году принято важнейшее и бесповоротное решение: «Я буду художником». Раз научиться этому нигде не удаётся, Екатерина Билокур решает учиться самостоятельно. Василий Иосифович резюмировал своё отношение к сообщению дочери словами: «Ну, рисуй, будь ты проклята! Ругни и доброго слова ты не слушаешь. А бить — я уже устал с тобою биться!» Акилина Павловна была, по-видимому, того же мнения.
Итак, Екатерина Билокур начинает овладевать непростым ремеслом художника сама. Именно ремеслом, иными словами — технической стороной искусства. Рисунки углём на кусочках полотна остались позади. Позади и картины, созданные красками собственного изготовления на картоне и фанере. Акварелью и карандашом она всегда работала мало и неохотно. Художницу всё больше привлекают масляные краски. Они кажутся ей ослепительными, даже их названия звучат сказочно: киноварь светло- и тёмно-красная, кобальт тёмно-синий, ультрамарин, кадмий красный, краплак тёмно-розовый… Это её любимые краски. Кисти она делает сама — выбирает из кошачьего хвоста волоски одинаковой длины: 9, 12 или 36. Для каждой краски — своя кисточка.