100 великих загадок истории
Шрифт:
Вернёмся к нашим «арифметическим рассуждениям». Мы исключили из числа пяти: Ла Ривьера, умершего в 1687 г. в Экзиле; якобинского монаха, умершего в Пиньероле в 1694 г.; Маттиоли, по всей вероятности, скончавшегося на острове Святой Маргариты в том же 1694 г.; Дюбрея, шпиона, фигуру незначительную, которого Сен-Мар без сомнения оставил в Пьер-ан-Сизе, в Лионе, в 1697 г.
Вывод напрашивается сам собой: Железной Маской был Эсташ Доже.
Всё сходится. Необыкновенные предосторожности, исключительные меры, принятые по приказу Лувуа при аресте заключённого. Усиление этих мер, совпадающее по времени с известием о том, что
Маттиоли мог остаться и в Пиньероле.
Перед отъездом в Экзиль Лувуа попросил Сен-Мара дать подробный отчёт о его заключённом с указанием «того, что Вы знаете относительно причин их задержания». Но это распоряжение не касалось двух узников из «нижней башни» — Доже и Ла Ривьера. Их случай был настолько хорошо известен Лувуа, что он не нуждался ни в каких сведениях: «Что касается двоих из нижней башни, Вы напишите только их имена, не добавляя больше ничего».
Напомним также, что Лувуа выразился достаточно ясно: только Лозун и Ла Ривьер, как писал он Сен-Мару, были «достаточно значительными фигурами, чтобы не передавать их в другие руки».
Меры, принятые при перевозке в Экзиль и на пути из Экзиля на остров Святой Маргариты для Доже, являются логическим продолжением тех мер, которые принимались в Пиньероле. Так, было запрещено всем, кроме Сен-Мара, разговаривать с узниками, и посему Доже принимали за маршала или «того выше», а губернатор был вынужден придумывать «небылицы» относительно Доже. В Экзиле Сен-Мар поостерёгся изменить что-либо. Даже его лейтенант не имел права говорить с заключённым, «что исполнялось неукоснительно».
Стул, покрытый тёмной материей, на пути из Экзиля на остров Святой Маргариты был предназначен для того, чтобы помешать «кому-либо видеть или говорить с ним в дороге».
Когда Барбезье написал в первый раз Сен-Мару, его письмо касалось «заключённого, находящегося под Вашим надзором уже более двадцати лет». Бесспорно, речь шла о Доже. Именно о Доже была первая мысль нового министра.
Этим легко объясняется формулировка «ваш старый узник». Старый узник — именно тот человек, которого Сен-Мар охранял более двадцати лет.
Легенда о Человеке в Маске могла обрасти новыми подробностями только в связи с Доже. Не забудем также замечательной фразы Сен-Мара, датированной началом 1688 г., когда Доже был единственным из «пяти», кто находился на острове Святой Маргариты, когда до переезда Маттиоли на остров оставалось ещё шесть лет: «Во всей провинции говорят, что мой узник — это г-н де Бофор, остальные считают его сыном покойного Кромвеля».
Поскольку мы знаем, что Доже не мог быть тем узником, который умер в 1694 г. — он не имел слуги, — можно не сомневаться, что именно он сопровождал Сен-Мара к месту нового назначения — в Бастилию.
И ещё раз Сен-Мару были выданы те же предписания, что и всегда делалось применительно к Доже — только Доже: «…чтобы перевезти в Бастилию нашего старого узника, Вы примите все меры к тому, чтобы его никто не увидел и не узнал».
Когда Доже в 1703 г. скончался в Бастилии, он находился в заключении уже тридцать четыре года.
Какое преступление совершил
Надо также подчеркнуть, что вина Доже увеличилась во время его заключения, когда он случайно оказался посвящённым в тайны Фуке. Вспомним также признание Шамияра, о котором говорил Вольтер: «Это был человек, владеющий всеми тайнами Фуке».
Господин Монгредьен установил, что во время перевоза заключённого в Бастилию Лозун, госпожа Фуке и её дети были ещё живы. Этим вполне можно объяснить не оставлявшую министра в покое «необходимость, несмотря на то что прошло много времени, скрывать личность Доже, которого Лозун считал давно исчезнувшим».
Морис Дювивье идентифицирует в своей книге Эсташа Доже с неким Эсташем д'Оже де Кавоем, сомнительной личностью. После участия в знаменитом руассийском дебоше он был замешан в деле с ядами. Поскольку он ребёнком играл вместе с Людовиком XIV, король не отдал его в руки правосудия и самолично приговорил к пожизненному заключению. «Снадобья», которые так изумили Сен-Мара, по мнению Дювивье, доказывают, что он мог отравить Фуке, возможно, по подстрекательству Кольбера. Необходимо было, чтобы он унёс с собой в могилу тайну своего нового преступления. Отсюда необходимость не выпускать его из-под бдительного надзора до самой смерти, отсюда — маска.
Версия Дювивье достаточно прочна, но, с точки зрения историка, это всего лишь версия.
Причина заточения Человека в Железной Маске — даже если это был Эсташ Доже — всё равно остаётся загадкой. Скрывался ли под этим именем другой человек? Этого мы не знаем. Во всяком случае, он не был братом Людовика XIV. Никогда бы Король-Солнце не позволил сделать человека одной с ним крови лакеем Фуке!
ГУАТАВИТА: В ПОИСКАХ «ПОЗОЛОЧЕННОГО ЧЕЛОВЕКА»
Более 300 лет Эльдорадо как магнитом притягивает к себе искателей золота, их даже не останавливает то, что в лучшем случае они теряют свои деньги, а в худшем — жизни.
Золотая лихорадка началась в XVI в. с того, что испанский путешественник Гонсало Фернандес де Овьедо поведал о церемонии посвящения в вожди племени индейцев муисков на озере Гуатавита. Он слышал этот рассказ от аборигенов во время своего пребывания в Южной Америке с 1535 по 1548 г.
Церемония назначения нового правителя индейцев муисков проходила у озера Гуатавита. Прежде чем кандидата провозглашали вождём, он несколько месяцев проводил в одиночестве в пещере вдали от озера. Всё это время он не должен был употреблять в пищу соль, перец, не имел права выходить из пещеры при дневном свете и обходился без общества женщин. Затем претендент совершал пеший поход к озеру, предлагал озёрному духу дары и вёл с ним разговоры. Далее у лагуны озера Гуатавита, где совершался священный обряд, собиралось взрослое население индейцев муисков. Мужчины сооружали из тростника огромный плот. Его украшали, по краям плота устанавливались четыре медные чаши, наполненные сухим мхом, изюмом и различными душистыми растениями. Мужчины и женщины украшали себя длинными разноцветными перьями, золотыми цепями, головными уборами, садились в лодки и ждали начала обряда.