100 вопросов к Богу

Лазарев Ярослав

Глава 3 Реальное и мнимое

Лука проснулся мгновенно, и тут же его лицо озарилось улыбкой удивления и восторга. Пытаясь понять, что его так потрясло, я стал оглядываться.

– Туман смотрите какой! – выдохнул он.

И правда, я даже не заметил. Ну, то есть заметил, конечно, но не придал этому никакого значения – туман как туман. И только когда Лука специально указал мне на него и я вгляделся, я понял, что действительно это красиво: туман обтекал нашу машину со всех сторон, перекатывался с лобового стекла на двери, клубился, медленно поворачивался. Ничего не было видно, кроме хлопьев этого тумана.

Тем не менее мы услышали, как начинают хлопать двери других машин и заводятся двигатели. Мы наскоро сжевали по паре бутербродов, купили у разносчика два

стакана с горячим крепким чаем, завелись и включили фары.

Машины медленным сонным стадом заваливались на паром и вставали друг к другу впритык, бегал и кричал на водителей распорядитель. За погрузкой прошло около часа, и когда мы отчалили от берега, туман как раз начал рассеиваться. Было около пяти утра. Некоторые из машин стояли так близко друг к другу, что водители с пассажирами даже не могли выйти на палубу, зажатые с обеих сторон боками других машин. Нам с Лукой повезло – нас разместили у борта, и, скрючившись, можно было червячком выползти на воздух. Каковой возможностью мы и ни преминули воспользоваться.

Не первый раз я пересекаю Волгу на пароме, но я все равно каждый раз замираю от восторга при виде этой гигантской, подобной морю реки. Что уж говорить о Луке! Он вцепился ладонями в паромные перила и, кажется, потерял дар речи, только иногда взглядывал на меня, будто ища в моем лице подтверждение тому, что и я переживаю то же, что он. Я улыбался и подставлял лицо порывистому прохладному ветру.

Лука наконец произнес:

– Господи, красота-то какая! – Ив его устах эти слова не были простой формальностью, за что я был ему благодарен. – Это же… не знаю, мне кажется, если кто хоть раз это видел, тот больше не сможет ни ругаться, ни зло делать другому человеку… как вы думаете?

– Что я думаю? – захохотал я. – Страшно завидую тебе, ты же первый раз это видишь. И еще – что, когда ты отойдешь немного, я тебе вопрос задам. Будем игру продолжать. Если тебе не надоело.

– Что вы! – закричал Лука. – Как может надоесть! Давайте прямо сейчас вопрос. Мне кажется, я вот сейчас на любой вопрос могу легко ответить!

– Ну хорошо, – все так же улыбаясь, сказал я. – В чем секрет воздействия красоты на человека? Почему человек так тянется к красоте?

Лука задумался, втягивая носом тугой крепкий ветер, а потом сказал:

– Мне кажется, что все красивое приближает человека к Богу. Смотрите, ведь все взаимосвязано. Пока человек наслаждается красотой, у него нет плохих мыслей, он не сможет сделать зло другому человеку. Это все звенья одной цепи… Ведь человек наслаждается красотой, истиной – а это все и есть такое общение с Богом.

– Как же так, – возразил я Луке. – Мы ведь вчера говорили, что в Боге есть все, а Бог – во всем. Значит, Бог есть и в уродстве. Так почему же мы так же не можем идти к Богу через уродство?

– А вот почему! Потому, что если все есть в Боге, то это еще не значит, что все в Нем равнозначно. Он – как центр притяжения. Чем ближе к нему – тем больше красоты, а на периферии крутятся другие вещи. Они тоже Бог, но как бы искаженный… Вот как свет преломляется через всякие предметы и на выходе может получиться что-то совсем другое. Ведь это тот же самый свет?

Я вынужден был согласиться.

– Вот! Тот же свет, только после того, как он прошел через какую-нибудь призму, он уже расщепился и выглядит совсем не так, двигается совсем в другую сторону. Люди тянутся к красоте, потому что она точно указывает им, где Бог. Даже если они не верят в Бога. Просто они тогда не знают, что это Бог. И это, кстати, еще одно доказательство того, что Бог есть. Потому что если бы Его не было, то тогда никакой красоты быть не могло бы. А ведь столько красоты вокруг – закачаешься! Я даже не только природу имею в виду. А люди сколько красивого делают – музыку, картины, литературу, кино! Иногда просто непонятно, как это вообще может быть! Вот музыка, вам нравится музыка?

– Еще бы, – подтвердил я. – Музыка – важнейшее из искусств.

– Серьезно? Вы тоже так думаете? А почему? Это вопрос!

Лука задал этот вопрос так серьезно, что я внутренне улыбнулся. Конечно, он не мог читать ни Шопенгауэра, ни Ницше, которые писали об этом, но это и не важно – важно, что для него это был животрепещущий и важный вопрос.

– Ну

вот ты сам только что говорил про свет. Что такое свет? Это волна. То есть колебание. Более того, современная физика говорит нам, что вообще все в мире – это волны. В той или иной форме колебания. А музыка – это чистое колебание, ничего кроме. Поэтому музыка – искусство абсолютно интернациональное и вневременное. Литература теряет качество при переводе, картина из другой эпохи нам может быть уже непонятна. Язык кино, его приемы меняются с такой скоростью, что любой фильм, который старше десяти лет, нами воспринимается уже как музейный экспонат, артефакт из прошлого. Это все потому, что и там, и там есть идеи того, как составляют произведения искусства. А идеи зависят от времени, от формы высказывания. Идея вообще не может быть идеальной, как не может быть идеальным ничего, что выдумал человек своей головой. А в музыке нет никаких идей – только чистая вибрация, чистые колебания. И в этом смысле она абсолютна. Как Бог. Не зря же всегда считалось, что в раю души наслаждаются пением. Заметь – не живописью и не кинематографом, а именно музыкой. Так что люди всегда это знали, просто не всегда это формулировали для себя.

– Вот правду вы говорите, – сказал Лука. – Я тоже всегда что-то такое думал, только не мог до конца понять, в чем дело. А вы сейчас так четко все по полочкам разложили. Хотя ведь не всякая же музыка прекрасна… Бывает, такое по радио услышишь, что хоть уши зажимай и беги!

Я рассмеялся – Лука формулировал не хуже меня.

– Это точно! – продолжил я. – А уж телевизор иногда включишь – так вообще плакать хочется!

– Точно. Но не всем. У меня знаете сколько знакомых, которых хлебом не корми – дай посмотреть какой-нибудь сериал дурацкий! И ведь прячутся в эти сериалы, как страусы в песок, как будто чтобы специально не замечать, что вокруг происходит.

– Да это вообще черта людей такая. Очень многие же, как ты сказал, прячут голову в песок. Просто у кого-то это сериалы, а у кого-то – водка или наркотики. Люди уходят от реальности, чтобы ничего не видеть и не слышать, не думать ни о чем. А вот теперь давай ты мне скажи – почему так? Откуда у людей такое стремление?

– Отчего люди боятся реальности? Вы знаете, у нас сосед был… Он умер потом, но пока был жив… В общем, он постоянно пил и жаловался, как все плохо. Дом у него разваливался, денег не было, работы тоже, жена от него ушла. И он постоянно жаловался, что денег нет, что досок починить крышу не достать, что все так сложно, работу не найти и так далее. И вместо того чтобы искать работу или что-то делать, он все время пил понемножку – с утра до вечера. Знаете, что я понял про него? Что ему просто страшно. Как маленькому – страшно. Потому что если перестать пить, то надо что-то делать. А так у него есть оправдание – я же выпил, сейчас не могу ничего. Потом, может быть. А страшно человеку, что не получится. А это ведь не так! Если человек начинает что-то делать, то у него все обязательно получится, так всегда бывает. Я маленький тогда был, а сейчас я бы ему объяснил, что зря он боится. Соседи все его ругали постоянно: мол, ты такой-сякой, алкоголик и так далее. А ему просто страшно было, его не ругать надо было, а вот как маленького берут на ручки и показывают, что собачка не страшная, – вот так же и с ним надо было.

– Страх, да, – согласился я. – Но ведь не только страх, по-моему. Лень еще очень важна. Человек часто ленится и, чтобы оправдать свою лень, уходит от действительности. Потому что если ты один на один с действительностью, то нужно обязательно что-то делать, какие-то усилия предпринимать. Вот люди и начинают смотреть сериалы по пятьсот серий, читать всякую макулатуру пачками, ну, и пить, конечно.

– Вы знаете, – взволнованно сказал Лука, – мне кажется, что в каких-то случаях важнее лень, а в каких-то – все-таки страх. Вот мы говорим – сериалы, алкоголь. А ведь есть люди, которые наркотики начинают принимать. Это уже ленью не объяснишь, потому что если просто лень – так почему бы ему было не начать смотреть те же сериалы? Нет, тут человек идет на сознательное саморазрушение, все равно что самоубийство. И вот это, по-моему, только от страха может быть. Когда человек чудовищно боится всего, вообще всего, что его окружает.