(Переводчик – Блох Григорий Анатольевич, 1867–1927)
Рельштаб Людвиг (1799–1860)
Serenade
Песнь моя летит с мольбоюТихо в час ночной.В рощу легкою стопоюТы приди, друг мой.При луне шумят унылоЛистья в поздний час,И никто, о друг мой милый,Не услышит нас.Слышишь, в роще зазвучалиПесни соловья,Звуки их полны печали,Молят за меня.В них понятно все томленье,Вся тоска любви,И наводят умиленьеНа душу они,Дай же доступ их призваньюТы душе своейИ на тайное свиданьеТы
приди скорей!
(Переводчик – Огарёв Николай Платонович, 1813–1877)
Рюккерт Фридрих (1788–1866)
О, нет, за красоту ты не люби меня…
О, нет, за красоту ты не люби меняИ не люби за то, что я живу богато: За красоту люби сиянье дня, А за богатство – серебро и злато.И не люби меня за молодость мою:Люби весну, – она все та же бесконечно. Меня люби за то, что я люблю, И что любить тебя я буду вечно!
(Переводчик – К.Р. – Великий князь Романов Константин Константинович, 1858–1915)
Как мне решить, о друг прелестный…
Как мне решить, о друг прелестный,Кто властью больше: я иль ты?Свободных песен круг небесныйНе больше царства красоты.Два рая: ты – в моём царица,А мне – в твоём царить дано.Один другому лишь граница,И оба вместе лишь одно.Там, где любовь твоя не властна,Восходит песни блеск моей,Куда душа ни взглянет страстно,Разверзсто небо перед ней.
Когда стихи тебе я отдаю,Их больше бы уж сердце не узнало,И лучшего, что в сердце я таю,Ни разу ты еще не прочитала.Как около приманчивых цветовРой бабочек, белея нежно, вьется,Так у меня о розы дивных сновЧто звучных строф крылом жемчужным бьется.Увы! рука моя так тяжела:Коснусь до них – и облако слетает,И с нежного, дрожащего крылаМне только пыль на пальцы попадает.Мне не дано, упрямых изловив,Сберечь красы сиянье лучезарной,Иль, им сердец булавкой не пронзив,Рядами их накалывать попарно.И пусть порой любимые мечтыНарядятся в кокетливые звуки,Не мотыльков в стихах увидишь ты,Лишь пылью их окрашенные руки.
Как много карих, голубых,Любимых глаз зарю встречало!В могилах спят они теперь,А солнце всходит, как бывало.Ночь краше дня; как много глазЕе пленялося красою!На небе звезды все горят,А те глаза оделись тьмою.Ужель угас их взгляд? Нет, нет,Не может быть! Они взираютКуда-то вдаль и то, что мыЗовем незримым, созерцают.Светила меркнут, заходя,Но все ж на небе остаются:Так и у глаз есть свой закат,Но смерть не может их коснуться.Как много карих, голубыхЗакрылось глаз, любимых нами!За гробом вечная заряИм светит дивными лучами.
(Переводчик – К.Р. – Великий князь Романов Константин Константинович, 1858–1915)
Чары грез и любовных признаний…
Чары грез и любовных признанийНе таятся в словах «я люблю»…Это слово я в сердце таю;Красота его есть и в молчаньи…Вся любовь лишь в безмолвии строгом,В робких чувствах наивных сердец;Их красивыми создал Творец,Цвесть им тихо – повелено Богом.Упоение – в трепете нежномМилой, ласковой, теплой руки,В недосказанной мысли строки,Непрочтенной вдвоем безмятежно…Красота – в тех устах молчаливых,Что мечтания будят – как сон,И в сердцах, что как розы бутон,Расцветают безмолвно, красиво…В
аромате волос шелковистых,Затаивших как будто ответ,В той улыбке, где ясен привет,И во взорах любовных, лучистых…
Сказал бы ей… но поневолеМне речь страшна:Боюсь, что слово скажет боле,Чем шепот сна.Откуда робость? Почему быНе быть храбрей?И почему коснеют губы,Когда я с ней?Признанья в ветреные годыЯ делал вмигОт той уверенной свободыОтстал язык.Боюсь, что понял я неверноПорыв любить,Боюсь слезою лицемернойГлаза смочить.Она хоть искренно польетсяНо, может, в нейЛишь с грустью чувство отзоветсяМинувших дней…
(Переводчик – Андреевский Сергей Аркадьевич, 1847–1918)
Вальс
В дымке тюля и в море цветовЭти бледные пары несутсяИ в минутном объятьи без слов,Как во власти крылатых духов,От забвенья не могут очнуться.В звуках вальса волшебная сеть:В их угаре влюбленные таютИ кружатся – завидно глядеть —Будто вечно хотят улететь,Будто вечно вернуться желают.Он мечтает: «поймаю ли взгляд?»А она: «не его ль полюблю я?»И уста их друг другу сулятПоцелуя пленительный яд,Не давая при всех поцелуя.Но стихает вокруг суетаИ смычком замирают удары,Плачет зеркало… Зала пуста,Остается одна темнота,Исчезают воздушные пары.
(Переводчик – Андреевский Сергей Аркадьевич, 1847–1918)
Фрейлиграт Фердинанд (1810–1876)
Люби, пока любить ты можешь…
Люби, пока любить ты можешь,Иль час ударит роковой,И станешь с поздним сожаленьемТы над могилой дорогой.О, сторожи, чтоб сердце святоЛюбовь хранило, берегло,Пока его другое любитИ неизменно и тепло.Тем, чья душа тебе открыта,О, дай им больше, больше дай!Чтоб каждый миг дарил им счастье,Ни одного не отравляй!И сторожи, чтоб слов обидныхПорой язык не произнёс;О Боже! он сказал без злобы,А друга взор уж полон слёз!Люби, пока любить ты можешь,Иль час ударит роковой,И станешь с поздним сожаленьемТы над могилой дорогой!Вот ты стоишь над ней уныло;На грудь поникла голова;Все, что любил, – навек сокрылаГустая влажная трава.Ты говоришь: «Хоть на мгновеньеВзгляни; изныла грудь моя!Прости язвительное, слово,Его сказал без злобы я!»Но друг не видит и не слышит,В твои объятья не спешит,С улыбкой кроткою, как прежде,«Прощаю все» не говорит!Да! ты прощён… но много, многоТвоя язвительная речьМгновений другу отравила,Пока успел он в землю лечь.Люби, пока любить ты можешь,Иль час ударит роковой,И станешь с поздним сожаленьемТы над могилой дорогой!
(Переводчик – Плещеев Алексей Николаевич, 1825–1893)
Шекспир Уильям (1564–1616)
Сонет 10
Не говори, что любишь ты других,Когда ты сам себя так злобно губишь:Пусть ты любимец множества твоихДрузей, но сам ты никого не любишь.Ты так жесток к себе, так страшно лют,Что на себя же руку поднимаешьИ хочешь в прах стереть приютСокровища, которым обладаешь.О, изменись, чтоб изменил я мненье!Не гневу жить роскошнее любви!Будь, как твой вид, мил, полон снисхожденьяИ сам к себе участье прояви:Стань сам собой. И из любви ко мнеВ потомстве дай вновь цвесть своей весне.