100 знаменитых судебных процессов

Скляренко Валентина Марковна

Трудно сказать, как госпоже ла Мотт удалось убедить окружающих в том, что она лично знакома с королевой и пользуется ее особой милостью. Но даже кардинал нимало не сомневался: эта женщина пользуется при дворе Марии Антуанетты большим влиянием.

В то время центром Парижа являлся сад и галерея дворца ПалеРояль. В конце весны 1784 года ла Мотт во время прогулки по саду познакомился с девицей легкого поведения, которая именовала себя модисткой, некой Николь Леге. Она обладала совершенно фантастическим сходством с королевой, и авантюрно настроенные супруги решили выдать Леге за Марию Антуанетту — трюк был рассчитан на де Рогана.

Итак,

ему объявили: хлопоты госпожи ла Мотт увенчались успехом, и королева решила назначить ему тайное свидание в версальском парке. В ночь на 11 августа герцог пробрался в «боскет Венеры». Несмотря на то что это место находилось прямо у лестницы, рядом с дворцом, там было очень темно. Спустя несколько минут де Роган увидел «королеву» в белом платье из индийского муслина (подобные вещи очень любила Мария Антуанетта). Ла Мотты уговорили модистку оказать им эту услугу, даже не объяснив толком, в чем дело. За короткое присутствие в боскете Леге пообещали заплатить 15 000 ливров (при этом уплатили всего 4 000). Авантюристы привезли девушку в наемной коляске, предварительно подпоив.

Де Роган, увидев «королеву», поклонился до земли и поцеловал ее юбку. Леге что-то пробормотала, уронив розу, которую держала в руке. В следующее мгновение к ней подбежал какой-то «придворный», прошептал: «Сюда идут», — и модистка исчезла с места свидания. А кардиналу на память осталась роза; впоследствии он довольно долго носил этот цветок в драгоценной оправе.

Спустя 10 дней ла Мотт обратилась к Рогану якобы по просьбе королевы: мол, у Марии Антуанетты нет свободных денег, в то время как ей необходимо помочь семье бедного дворянина. Беспокоить супруга из-за 50 000 ливров королеве не хотелось, вот она и решила попросить кардинала о небольшой услуге. Видимо, от монаршей розы герцог совершенно ошалел. Он сам необходимой суммой не располагал и поэтому обратился за займом к богатому члену еврейской общины Серф-Бееру. Вечером того же дня ла Мотт получила на руки 50 000 «для передачи королеве». Ушлая дамочка удачно пристроила деньги, вложив их в покупку нового дома. Но она, похоже, устала от мелких афер; крупный куш могла принести разве что афера грандиозная.

К тому моменту ювелиры, изготовившие знаменитое бриллиантовое ожерелье, объявили: тому, кто поможет продать украшение, они готовы заплатить 20 000 ливров. С этим предложением через третье лицо они обратились также к ла Мотт, «имеющей огромное влияние на королеву». Та не горела желанием брать на себя лишние хлопоты, однако с того момента граф и графиня начали часто встречаться с четой Боемеров. Ювелир предлагал аферистке не только деньги, но и любое украшение из своего магазина на выбор. Женщина отказалась, однако ее муж выбрал себе две вещи «за посредничество» — часы и кольцо. Графиня же бредила собственно ожерельем, решившись на банальную кражу.

Ла Мотт понимала, что ювелир не доверит ей столь дорогую вещь, и потому снова использовала кардинала (к тому моменту он уже давно состоял у авантюристки в любовниках). Де Рогану объявили: королева хочет потихоньку от супруга приобрести украшение, но не имеет возможности выложить сразу 1 600 000 ливров. Она решила купить украшение в рассрочку, выплатив деньги в четыре срока, а поскольку вести переговоры с Боемером Марии Антуанетте неудобно, она просит кардинала заключить такое соглашение с ювелиром.

Герцог все же попросил, чтобы королева письменно одобрила сделку. Тогда ла Мотт подключила к делу еще

одного своего любовника, некоего де Виллета, который умел подделывать чужие почерки. Выходило это у него, правда, не слишком хорошо, но кардиналу авантюристка успела основательно запудрить мозги, и тот не особенно присматривался к особенностям почерка в полученной записке. В общем, Боемер лично передал де Рогану злополучное колье — чтобы никогда больше не увидеть ни самого изделия, ни денег. Накануне герцог получил «добро» на сомнительную операцию от Калиостро. Правда, никто не может сказать, получил ли маг вознаграждение от ла Мотт за свой совет или же он просто издевался над кардиналом.

Де Роган доставил украшение к авантюристке домой, куда под видом посыльного королевы пришел де Виллет. В тот же день супруги и их сообщник поделили добычу, разобрав колье на отдельные камни (почему-то ювелиры никак не могли заставить себя пойти на такую крайнюю меру). Большая часть бриллиантов досталась ла Моттам, и воры начали спешно распродавать драгоценности. Граф отправился в Лондон, где связался с несколькими ювелирами. Оставшуюся часть камней его жена сбыла с рук в Париже. Хотя в результате сделок преступники получили немногим больше 700 000 ливров, по тем временам эта сумма являлась огромным богатством.

Странно, но воры не поспешили скрыться за границу, а начали сорить деньгами. Когда же подошел срок выплаты взноса, ювелир решил напомнить о себе, направив Марии Антуанетте письмо. Та ничего не поняла, почти сразу забыв туманные намеки на «прекраснейшую драгоценность». Затем ла Мотт состряпала еще одну подложную записку с просьбой об отсрочке взноса на три месяца, уплатив, правда, проценты за указанное время. Тут де Роган заподозрил неладное. Он достал образец подписи Марии Антуанетты и едва не поседел от ужаса, обнаружив грубый подлог.

Наконец Боемер решил обратиться к одной из придворных дам королевы, после чего афера раскрылась. Ее величество лично пообщалась с ювелиром, после чего подключила к выяснению обстоятельств дела своего супруга.

В общем, Людовик XVI отдал приказ об аресте кардинала, Калиостро, супругов ла Мотт, де Виллета и модистки Леге. Все указанные лица (кроме находившегося в Лондоне графа) в тот же день начали обживать свои новые «апартаменты» в Бастилии. Так началось самое громкое уголовное дело XVIII столетия, ставшее мировой сенсацией.

Ла Мотт, которую допрашивали пять раз, возводила поклепы на всех уличавших ее свидетелей и строила из себя невинную овечку. Затем, сменив тактику, авантюристка заявила: ожерелье украл кардинал, но виноват в этом Калиостро. «Липовое» же свидание она устроила герцогу только в шутку. Мол, де Роган знал об этом уже на следующий день, причем немало повеселился. Наконец, графиня объявила следователю, что в данном случае имеет место государственная тайна; узнать ее может только министр двора лично. Ла Мотт, к которой служители правосудия относились вежливо, но с унылой иронией, закатывала в тюрьме совершенно дикие сцены, имитировала нервные припадки, периодически порывалась объявить голодовку. Эта истеричка успела довести до инфаркта сторожей, зачем-то раздевшись в камере догола, запустить на очной ставке в Калиостро канделябром. Некоторые историки полагают, что в краже ожерелья и в самом деле были повинны де Роган и ушлый итальянец, взвалившие ответственность за преступление на общую знакомую. Однако более вероятно, что ла Мотт сама провернула эту аферу.