1000 и 1 жизнь 3
Шрифт:
— Да ничего ведь не изменилось, ты! — закричал в сердцах Сергей своему отражению в зеркале.
Или отражению Гарольда, без разницы. Шизофрении с двумя суб-личностями так и не случилось, они постепенно сливались втроем в нечто новое, Сергея-Гарольда-Парри, а старая жизнь и внешность подергивались дымкой, словно сон. Казалось, что у него всегда были зеленые глаза, такое могучее подтянутое тело, встрепанная прическа.
Такая магическая мощь, для усиления которой потребовалось бы принести в жертву десять тысяч магов. Можно и сотню, но таких, самых отборных, Глав-по-Праву Священных Родов, не меньше.
Но, как выяснилось, успокоение было ложным.
Построить пирамиду на десять тысяч жертв, все расписать фигурами и знаками, лично убить всех, залив их кровью пирамиду с ног до головы, не прекращая читать молитвы Матери-Магии, и он, лично он, Гарольд Чоппер, станет сильнее.
— И толку с той силы!
Изображение в зеркале смотрело безумно, словно там кривлялся призрак. Сгусток энергии, душа, остающаяся от мага после его смерти и то, только если провести специальные ритуалы и сам маг при жизни был согласен перейти в такую форму. Но в то же время призраки являлись неоспоримым доказательством, одним из основополагающих камней новых церквей, магического христианства, расцветшего после Освобождения. Доказательством того, что у магов есть душа, а у обычных людей нет, доказательством превосходства магов над людьми, ну и так далее.
Сергей даже думал одно время перевербовать призраков Академии на свою сторону, но ничего не вышло. Просто в силу их природы и клятв, данных еще при жизни. Сергей мог бы их уничтожить, да, прогнать — легко, мог бы даже подчинить, но скрыть в тайне подчинение бы не вышло. Как с Ворлок, в общем, только вместо Эльзы призраки.
Хотя соответствующими приемами Сергей овладел, по крайней мере, в теории.
— Спокойствие, только спокойствие, — пробормотал Сергей, охватывая голову руками.
Одной из причин такого безумия и беспокойства могло быть следующее усиление разгона, хотя, казалось бы, дальше уже некуда. Снова бурление крови и мыслей, гормонов, магии, всего внутри, прорывающееся наружу такими вот возгласами, непрошенными раздумьями.
Дыхание и концентрация, успокоение. Методичный проход по прошлым мыслям, с напоминанием, что личная мощь — это лишь потенциал, который нужно еще суметь реализовать. У Гарольда хватало личной мощи, чтобы в теории убить Гамильтона, но на практике ректор так ни разу и не подставился толком. Поэтому прочь из головы мысли о ритуалах и жертвоприношениях. Прочь.
Возобновить упражнения на спокойствие, помогло в прошлый раз, поможет и в этот.
Распятая и голая Эльза лежала лицом вниз в каменном круге, прикованная за руки и ноги. Сергей взирал на нее с отвращением, ибо все эти садомазо игры ему давно уже надоели и прискучили. Иногда он вымещал на Эльзе злость за то, что никак не мог достать Гамильтона, но всячески сдерживался и поэтому никакого удовлетворения и облегчения при этом не получал.
— Господин, — глухо простонала Эльза. — Мне холодно.
А еще вся эта «скрытая страсть» сводилась к одному и тому же, секс и боль, боль и секс. Ни поболтать толком, ни сведений секретных узнать,
Бред, конечно.
— Господин, — снова простонала Ворлок.
Они находились в том домике Эльзы, что располагался за пределами Академии. Удобно, конечно, плюс Эльза, с каждым таким сеансом, незаконным внесением Гарольда Чоппера в пропуска, все глубже увязала в незаконных действиях. Меньше шансов, что сама побежит жаловаться, если что, скорее наоборот, будет изо всех сил скрывать и помогать.
То, что Гарольд и без того «невидим» для служб контроля, она так и не обнаружила. Возможно, потому что Сергей предусмотрительно завязал все на шарик-ключ, без него оставаясь «видимым». А тот факт, что ее и Гарольда (или Барри, неважно), до сих пор не повязали за измену, являлся следствием покровительства Гамильтона. Неявного, можно даже сказать, почти скрытого, не обнаружимого обычным взором. Сергей потратил три жизни в прошлой попытке, вломился физически в сами системы контроля под зданием ректора и в сознание еще одного высокопоставленного мага службы, и только тогда нашел эту ниточку.
Даже не так, затертый след от ниточки. Гамильтон внес изменения в протоколы, а затем зачистил за собой следы. Аналогично и с руководством службы, приказы и стертая память о них, впрочем, с их же согласия. Возможно, поэтому остались следы, на основе которых Сергей и смог все восстановить. Мозги, правда, сжег, не рассчитав мощи, но так как все равно предстояло делать откат, он не стал зацикливаться на том.
Попросту говоря, Гамильтон знал о его связи с Эльзой, возможно, даже сам подталкивал к ней, разрешил ее и одобрил где-то там за кулисами и совершенно не собирался обращать внимания на нарушения Гарольда, которые предстояло покрывать Эльзе.
Но ни Гарольду, ни Эльзе при этом не сказал ни слова.
Разумеется, про домик Эльзы он тоже знал, не мог не знать, хотя и не оставлял объяснительных записок. Знал, что они будут навещать его и… Гамильтону было плевать. Или он даже одобрял эту связь вне правил. Зачем-то. Зачем, Сергей так и не придумал, кроме прежней версии, что Гамильтону зачем-то нужен будущий карманный император. Так себе была версия, плохая, в которой многое не сходилось. Да и шантажировать Гарольда этой связью?
Только, если Гамильтон — идиот, а идиотом он точно не был.
— Сейчас мы поиграем в допрос, — вздохнул Сергей.
Жест, заклинание, импульс. Цепи отсоединились, браслеты на руках и ногах Эльзы остались, склеились воедино, словно ее несли на невидимой ветке. Еще скучающий жест и ее потащило прямо к Сергею, которому лень было вставать с кресла.
— Вы так добры, господин, — простонала Эльза, выворачивая шею, чтобы заглянуть ему в лицо.
Одним ударом, невидимым ходом, Гамильтон перечеркнул все усилия Сергея-Гарольда в попытках подобраться к нему. Вроде как, кинул Эльзу, как подачку с барского плеча, типа, нарушай, сколько влезет, гордись своей изворотливостью и храбростью, умением нарушать и обходить. И сам факт, что он ее кинул (пускай и не афишируя) указывал на то, что Гамильтон не считал подобное угрозой себе.