11/22/63

Кинг Стивен

Вновь судорога, низ живота резануло как ножом. Я побежал. Дверь «Сонного серебряного доллара» находилась ближе всего. Рывком распахнув ее, я влетел в полумрак и дрожжевой запах пива. Из музыкального автомата Конуэй Твитти стонал, что все это не всерьез. Мне хотелось ему верить.

Зал пустовал, если не считать мужчины, сидевшего за пустым столиком, и бармена, который, склонившись над стойкой, решал кроссворд в утренней газете. Бармен вскинул голову, посмотрел на меня.

— Туалет, — прохрипел я. — Быстро.

Он указал в глубь зала, и я помчался к дверям с надписями «МАЛЬЧИШКИ» и «ДЕВЧОНКИ». Атаковал первую, как нападающий футбольной команды, вырвавшийся в открытую зону. Внутри воняло говном, сигаретным

дымом и хлоркой, от которой слезились глаза. В единственной кабинке дверь отсутствовала, к счастью для меня. Я сдернул брюки со скоростью Супермена, опаздывающего на ограбление банка, развернулся и плюхнулся на сиденье.

Успел.

Когда нутро успокоилось, достал из пакета бутыль каопектата и сделал три больших глотка. Желудок начал выворачиваться. Я это пресек. Убедившись, что первая порция не собирается в обратный путь, глотнул еще, рыгнул и медленно накрутил крышку на горлышко. На стене слева кто-то нарисовал пенис и яйца. Яйца взрезали, и из них хлестала кровь. Под этой очаровательной картинкой художник написал: «ГЕНРИ КОСТАНГУЭЙ! ВОТ ЧТО С ТОБОЙ БУДЕТ, ЕСЛИ ЕЩЕ РАЗ ТРАХНЕШЬ МОЮ ЖЕНУ».

Я закрыл глаза и тут же увидел единственного посетителя бара, который удивленно наблюдал за моим рывком к туалету. Но посетителя ли? На столике перед ним ничего не стояло. Он просто сидел. С закрытыми глазами я ясно видел его лицо. Знакомое мне лицо.

Выйдя из туалета, Бесподтяжечника я уже не застал. Конуэя Твитти сменил Ферлин Хаски. Я прямиком направился к бармену.

— Когда я вошел, тут сидел один парень. Кто он?

Бармен оторвался от кроссворда.

— Никого не видел.

Я достал бумажник, вытащил пятерку, положил на стойку возле подставки под пивную кружку с рекламой «Наррагансетта» [63] .

— Имя.

После короткого молчаливого диалога с самим собой бармен посмотрел на банку для чаевых, в которой лежала одинокая монетка в десять центов, на другую банку, с маринованными яйцами, и пятерка исчезла.

— Билл Теркотт.

Ни имя, ни фамилия мне ничего не говорили. И пустой столик, возможно, ничего не означал, но с другой стороны…

63

Марка пива, производимого в Новой Англии (штат Род-Айленд).

Я положил на стойку близнеца Честного Эйба.

— Он приходил, чтобы приглядывать за мной?

Положительный ответ означал бы, что за мной следили. И не только сегодня. Но почему?

Бармен пододвинул купюру ко мне.

— Я только знаю, что он приходит сюда выпить пива, и не одну кружку.

— Тогда почему сегодня он ушел, не выпив ни одной?

— Может, заглянул в бумажник и обнаружил в нем лишь пустоту. Я что, похож на гребаную Брайди Мерфи [64] ? А теперь, раз уж вы провоняли мой туалет, почему бы вам не заказать что-нибудь?

64

Речь идет о нашумевшем случае (22 января 1953 г.), когда Вирджиния Тай в состоянии гипноза начала говорить на ирландском наречии и называть себя Брайди Мерфи, родившейся в округе Корк в 1798 г.

— Там так же воняло и до моего прихода, друг мой.

Не самая лучшая завершающая реплика, но в сложившихся обстоятельствах на большее меня не хватило. Я вышел, постоял на тротуаре, оглядываясь в поисках Теркотта. Его я не заметил, зато увидел Норберта Кина в витрине аптеки. Сложив руки за спиной, он наблюдал за мной. Без улыбки.

8

В двадцать

минут шестого я припарковал «санлайнер» на стоянке, примыкавшей к баптистской церкви на Уитчем-стрит, в которой, согласно объявлению, в пять вечера началось собрание АА. В багажнике «форда» лежали все вещи, накопленные мной за семь недель проживания в Дерри, или, как я привык его называть, в Необычном маленьком городе. Из незаменимого — только врученный мне Элом портфель «Лорд Бакстон» с его записями, моими записями и оставшейся наличностью. Слава Богу, больше я банковских счетов не открывал.

На переднее пассажирское сиденье я положил бумажный пакет. С бутылкой каопектата, на три четверти опустевшей, и резиновыми трусами, хотя и не думал, что они мне понадобятся. Желудок и кишечник определенно успокоились, а руки больше не тряслись. В бардачке, под шестью шоколадными батончиками «Пейдей», прятался револьвер. Позднее, заняв исходную позицию между гаражом и зеленой изгородью у дома 202 по аллее Уаймора, я намеревался зарядить револьвер и сунуть за ремень, как мелкий бандит в каком-нибудь второсортном боевике из тех, что показывали в «Стрэнд».

Еще в бардачке лежал «ТВ-гид» с Фредом Астером и Барри Чейз на обложке. Наверное, в десятый раз после покупки журнала в газетном киоске на Главной улице я раскрыл его на странице с пятничной телевизионной программой:

20.00. «Канал-2»: «Новые приключения Эллери Куина», Джордж Надер, Лес Тримейн. «Такая богатая, такая красивая, такая мертвая». Коварный брокер (Уит Бисселл) выслеживает богатую наследницу (Эва Габор), Эллери и его отец начинают расследование.

Я добавил «ТВ-гид», револьвер и шоколадные батончики к тому, что уже (главным образом для подстраховки) лежало в бумажном пакете, вылез из автомобиля, запер его и зашагал к аллее Уаймора. Миновал нескольких мамочек и папочек, сопровождавших в охоте за сладостями детей, еще слишком маленьких, чтобы выпрашивать их самостоятельно. Вырезанные из тыкв фонари лыбились чуть ли не с каждого крыльца, встретилась мне и пара набитых соломой чучел в шляпах набекрень.

Я прошествовал по середине тротуара аллеи Уаймора с таким видом, будто имею полное право находиться здесь. Когда приблизился к папаше, державшему за руку маленькую девочку с длинными цыганскими серьгами, ярко накрашенными маминой помадой губами и большими черными пластмассовыми ушами над курчавым париком, коснулся рукой шляпы, приветствуя отца, и наклонился к ребенку.

— И кто ты, милая?

— Аннет Фуничелло [65] , — ответила девочка. — Она самая красивая мышкетерша.

65

Американская певица и актриса. В детской телевизионной передаче «Клуб Микки-Мауса» (1955–1959) играла роль мышки-мушкетера.

— Ты такая же красотка, — заверил я. — И что ты теперь должна сказать?

На ее лице отразилось недоумение, поэтому папаша наклонился и что-то шепнул ей на ухо. Девочка просияла.

— Сласто-гадость!

— Точно, — кивнул я. — Но сегодня никаких гадостей. — И подумал: «За исключением одной, для человека с молотком».

Я достал из пакета «Пейдей» (для этого мне пришлось сунуть руку под револьвер) и протянул девочке. Она раскрыла свой пакет, и я бросил в него батончик. Случайный встречный, чужак в городе, который не так давно потрясли ужасные преступления, — и тем не менее одинаковое детское доверие читалось на лицах отца и дочери. Дни, когда сладости будут сдабривать ЛСД, наступят не скоро. С предупреждением «НЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ, ЕСЛИ НАРУШЕНА ГЕРМЕТИЧНОСТЬ» они еще не сталкивались.